Альбина Нури - Другие хозяева [СИ litres]

Теперь же офис казался вымершим, люди словно сбежали отсюда, оставив Илью наедине с тем знанием, которое переполняло его. Он обвел рассеянным взглядом непривычно пустой и тихий зал, думая, что одинок как никогда.

Ему нужно было поговорить с кем-то, посоветоваться с человеком, который не примет его за сумасшедшего, поверит, не станет скептически усмехаться.

Илья вернулся в кабинет, взглянул на стопку белых листов, исписанных убористым, бисерным почерком. Письмо притягивало взор, и он снова и снова возвращался мыслями к прочитанному…

«Как не хочется писать эту глупую киношную фразу, но ведь она отражает истину. Поэтому все же напишу: если вы читаете это письмо, значит, меня нет в живых.

Я не боюсь умирать. Более того, смерть видится мне лучшим выходом, правильным. Это избавит меня от сомнений и страхов, а я так устала сомневаться и бояться, ждать, что еще может со мной произойти.

Вопрос не в том, умру ли я, скоро ли это произойдёт, а в том, какой будет моя смерть? Сильно ли буду мучиться? Осознаю ли, что умираю?

Хорошо, что заранее это никому не известно, разве что самоубийцам. Да и те знают лишь дорогу, но не сознают ни тягот пути, ни того, какова конечная станция.

Ладно, что-то потянуло на философию, вообще-то мне такие выверты не свойственны. Я человек простой, с детства была такой, даже сильным воображением не отличалась, все мои представления о жизни всегда лежали в области материалистической, четкой и понятной.

Когда же это изменилось?

Думаю, дело было в необдуманном, опрометчивом решении Пети, моего мужа: он позволил Гусарову превратить проклятую Петровскую больницу в отель. Решение это, в конечном итоге, убило и глупого самонадеянного ресторатора, и еще многих людей, в том числе моего несчастного мужа. И меня тоже потянуло в пропасть, хотя я к тем событиям и непричастна. Однако то была отправная точка: случившееся с Петей подтолкнуло меня к опасному краю. Я какое-то время балансировала на нем, даже могла удержаться, отойти подальше и уцелеть. Ошибка Пети осталась бы его ошибкой, и меня – моего физического существования – все те события с отелем не коснулись бы…

И все же я сделала так, что меня втянуло внутрь этого водоворота, а возможности выплыть теперь уже нет.

Могла я избежать этого кошмара? Или все было предопределено, потому что я не поступила бы иначе, и, стало быть, исход в любом случае был неизбежен? Кажется, я заговариваюсь. В последнее время все как в тумане, соображаю плохо.

В общем, Пети не стало весной прошлого года, он умер ужасно, но еще ужаснее то, что он оставил меня одну. Никого рядом: ни родных, ни близких, ни настоящих друзей.

Боже, как я была зла на него! То, что Пети не стало, я восприняла как предательство, не могла смириться с его смертью и своим унылым, бесконечным одиночеством – таким огромным, что оно заслонило от меня весь мир.

Со стороны может показаться, что это дурь, блажь. Я была богатой женщиной, не было нужды работать, выживать, экономить, менять привычный образ жизни. Можно было жить в свое удовольствие, даже, может, мужчину найти – я же еще не так стара.

В первое время я пыталась жить, как прежде. Месяц, два, три… Куда-то ходила, что-то покупала, с кем-то общалась. Старательно улыбалась знакомым, делала прическу в парикмахерской, ходила красить ногти. Но все это не приносило мне ни капли радости. Из кровати себя поутру приходилось буквально выволакивать, потому что я не могла решить: зачем?

У нас не было детей по моей вине: я не могла их иметь. Я не врала Пете, сказала обо всем еще до брака, чтобы у него был выбор. Он выбрал меня. Сказал: ничего страшного, это не главное в жизни, кто решил, что семья без детей не семья?

Петя не лгал, он и в самом деле в это верил. А я ненавидела себя, свою немощь, ущербность. Не умела себя любить, но Петя любил меня так сильно, что силы этого чувства всегда хватало на двоих. И когда Петя ушел, с ним вместе ушел и источник моего света. Даже мое хобби – куклы, жалкая замена детям, которые так и не родились, перестало приносить радость.

Мне часто казалось, что я внутри – пустая, и после ухода Пети эта гулкая серая пустота выползла наружу и поглотила меня; я барахталась в безвоздушном пространстве и не понимала, что делать дальше, как жить, для чего…

Возможно, все испытывают нечто похожее – есть же эти рассуждения о стадиях горя от потери близкого. Наверное, рано или поздно я доползла бы и до стадии «принятия», а при мысли о Пете испытывала бы тихую светлую грусть, а не рвущую душу боль.