Альбина Нури - Черные души праведников [litres]

Жить всегда было страшно, и бояться приходилось многого: грозных проповедей в молитвенном доме, колючего взгляда старца Иеремии и его яростных слов; гнева отца, долгих нравоучений, за которыми неизбежно следовали удары суковатой палкой по спине и ногам.

Страшно было не справиться с порученным делом и в наказание лечь спать голодным; получить подзатыльник от старшего брата, увидеть брезгливые взгляды сестер. Страшно знать, что никто никогда не поспешит на помощь – даже мать, которая и сама всегда ходила, пригнувшись к земле, втянув голову в плечи в ожидании очередной затрещины.

Но то были страхи простые и понятные, всегдашние и привычные. Так пугала Жизнь – суровая и неприютная, особенно жестокая к маленьким мальчикам-калекам. В последнее время все изменилось, потому что пугать стала Смерть и ее подручные.

Месяца три назад отец сказал детям за ужином:

– Вы должны ценить отца и мать. Без них вы – ничто! Мелкие букашки, которых всякий сапогом раздавит. Родители – преграда между вами и сырой могилой. Не станет нас – вы следующие! Никогда об этом не забывайте, и вечером, ложась спать, истово молитесь за наше здоровье и пребывайте в страхе: вдруг кто-то из нас не откроет поутру глаз?

Мальчик был младшим сыном в семье. Старшие дети привыкли к подобным замечаниям и отнеслись к очередному наставлению отца почти равнодушно. Хотя виду, конечно, не подали: поспешно склонили над тарелками головы ниже обычного, спрятали глаза от зоркого взгляда родителя, который не потерпел бы пренебрежения к своим словам. Отец верил, что уважать – значит бояться, и научил верить этому постулату своих детей и бессловесную забитую жену.

Глупый и наивный, мальчик испугался отцовских слов до дрожи. Несколько ночей он не мог заснуть: то и дело принимался молиться, опасаясь, что делает это недостаточно хорошо и что Господь его не услышит. Молился усердно, порой даже заливаясь слезами, только это не помогло.

Сначала, когда умерла вдова Горана, что жила в доме на окраине деревни, а вслед за ней, на следующую ночь – старик Петер, никто не связал их смерти с тем событием. Но потом, когда умерших стали находить каждое утро и покойники появились в каждом доме, сомнений ни у кого не осталось.

В семье мальчика первой не проснулась мать: ушла из жизни тихо и неприметно, как жила. Уже на второй день после поспешных похорон поутру нашли недвижимым и бездыханным старшего брата.

Вслед за ними в иной мир отправились сестры-близнецы. Неразлучные в жизни, они и умирая не пожелали расставаться.

Последним не встретил очередного рассвета отец. Он цеплялся за жизнь сильнее других, но и ему не удалось остаться. К тому времени, как мальчик поглядел в его мертвое серое лицо, в деревне не осталось никого – зато на кладбище не хватало места, чтобы принять новых обитателей.

Помочь мальчику предать отца земле было уже некому.

Он остался единственным жителем вымершей деревни.

Его разбудил аромат кофе, словно он был героем рекламного ролика.

«Какая пошлость», – мелькнуло в голове.

Все тело ныло и болело, как будто он с вечера переусердствовал в тренажерном зале. Или всю ночь разгружал фуры на продовольственном складе – было такое в далекой юности.

Он сбросил одеяло и открыл глаза. На широкой двуспальной кровати, застеленной канареечно-желтым в тонкую синюю полоску бельем, он лежал один.

Ну конечно. Запах кофе. Она уже встала и ушла на кухню.

«Она?»

Он отмел не успевшую оформиться мысль и встал. Голова слегка кружилась и побаливала – с правой стороны сильнее. Он поднял руку и осторожно ощупал череп. Коснувшись шишки на лбу, зашипел от боли.

«Я что, перебрал вчера и подрался с кем-то? Или упал?»

Ладно, позже разберемся. Он бросил взгляд в сторону окна. Занавески были плотно задернуты. Что там, за ними?

Отвернувшись от окна, он нахмурился, потому что вспомнить не удавалось.

Прикроватный коврик был маленьким, пришлось наступить на холодный пол, чтобы дотянуться до джинсов и водолазки, которые висели на спинке стула. Пол неприятно холодил ступни, но, к счастью, на глаза попались тапочки. Серые, казенно-больничные.

Полностью одетый, он вышел из спальни. Вторая комната была просторной и чисто убранной. Все вещи на своих местах. Как раз так, как ему нравилось.

«В жизни не встречала парня, который был бы так помешан на порядке! За тебя и замуж страшно, будешь докапываться до каждой немытой чашки!» – произнес в его голове веселый женский голос. Зазвенел смех – чуть хрипловатый, но мелодичный.