Литтмегалина - Дом на берегу

– Я вот иногда смотрю на тебя и думаю: осознаешь ли ты в действительности, во что оказалась ввязана?

– Разумеется.

– Понимаешь ли, что в любой день можешь оказаться зарытой под ближайшим кустом?

– Понимаю. Если они не согласны ждать до весны, им придется потрудиться. Земля уже совсем мерзлая.

Натали расширила затуманенные винными парами глаза и ухмыльнулась.

– Оказывается, твой ответ может меня удивить.

– Если серьезно, Натали, то я, конечно, могла бы панически бегать кругами и вопить, но что это изменит? – на самом деле я иногда думала о предстоящей смерти. Когда это произойдет? Кто это сделает? Будет ли мне больно? Сколько времени будет продолжаться?

– Ты бесчувственна, как камень.

– Вовсе нет, но я стараюсь не демонстрировать эмоции, когда считаю это нецелесообразным.

– Божжесть, – пробормотала Натали. – Не-це-ле-соо-браз-ным. Ты воспитываешь Чудовище. Это целесообразно?

– Он не чудовище, Натали, – возразила я, устало, так как говорила ей это уже тысячу раз.

Избыток алкоголя и переживания усугубили ненависть Натали к Колину, и запылало до небес. Она бранила его по сотне раз в день. Общаясь с ними обоими, замечая, как они похожи, я жалела, что не могу заставить Натали хотя бы взглянуть на брата. Когда я заговаривала о нем, Натали грубо прерывала меня.

С ее братом я теперь проводила больше времени, мы вместе завтракали, обедали и ужинали. Наши отношения вдруг стали легкими-легкими, что я не сразу смогла себе объяснить. Надменность Колина, его ехидство и привычка грубить испарились, и, вспоминая, как он вел себя в прошлом, я едва верила своей памяти. У Колина обнаружилось мрачноватое чувство юмора. Отнюдь не все его шутки были удачными, но сам факт, что он пытается, поражал воображение. Мы подолгу обсуждали все подряд: людей, животных, мир, исторические происшествия, книги, которые прочли. Мы придумывали истории. Колин, как выяснилось, обладал богатой фантазией. «Ты мог бы писать книги», – сказала я ему, не уточняя, что, скорее всего, только романы ужасов. Вместе мы как будто перемещались в пространство и время, отделенные от этого хмурого, быстротечного «сейчас».

– Тсс, – предупредил он меня как-то, когда я вошла в комнату.

Жюстина сидела у него на плече. И тогда мне стала ясна причина его преображения. Годами Колин жил под гнетом восприятия себя как чудовища, убежденный, что симпатию к нему могут проявлять только по неосведомленности. Наконец-то он дождался, когда кто-то (пусть всего лишь гувернантка и канарейка) симпатизировал ему такому, какой он есть.

Все как будто бы нормализовалось, и я привыкла к тревоге. Но фальшивый покой не продлился долго. Очередной кошмар начался обыденно: я спустилась в кухню и увидела миссис Пибоди, сидящую за столом, спиной ко мне.

Она не оглянулась, хотя должна была слышать мои шаги, и я позвала ее:

– Миссис Пибоди…

Когда она не откликнулась, я обошла стол и посмотрела на нее. Миссис Пибоди плакала. Слезы были такими жгучими, что все ее лицо опухло и покраснело от них.

– Что случилось? – тихо спросила я.

Миссис Пибоди подняла на меня страдальческий взгляд. Я прочла в нем страх, удивление и… обреченность. Она все знала уже давно. Просто до сих пор ей удавалось не признаваться себе в этом.

– Грэм Джоб… трубы в подвале старые… над одной из них земля начала мокнуть. Тогда, чтобы залатать трубу, Грэм Джоб разрыл землю …

Она запнулась, но я не нуждалась в пояснении, что именно Грэм Джоб нашел в подвале.

– Я умоляла его молчать, но его как прорвало, и…

Хмыканье подошедшего Леонарда прозвучало в тишине отчетливо и резко, как удар хлыста. Он встал, облокотившись о дверной проем:

– Беседуете, дамочки? Что обсуждаете – юбки, нитки, папильотки?

– Вы… – с нажимом произнесла миссис Пибоди, тяжело поднимаясь. Двигаясь заторможенно, как сомнамбула, она развернулась к Леонарду. – Вы убили его!

– Не стану же я терпеть слугу, разговаривающего со мной в таком тоне, – усмехнулся Леонард.

Миссис Пибоди продолжала наступать на него.

– Не надо, – я схватила ее за руку.

Миссис Пибоди вырвалась. Леонард все еще усмехался, но выражение его лица моментально изменилось, когда миссис Пибоди толкнула его в грудь ладонями.

– Убийца! Колдун! – закричала она, и ее слова потонули во всхлипе, когда Леонард ударил ее. Очки миссис Пибоди пролетели через всю кухню и звякнули, разбиваясь о плиточный пол. Полуслепая, миссис Пибоди продолжала наступать на Леонарда с отвагой обезумевшего существа (пока все это происходило, мне было не до размышлений, но после я предположила, что Грэм Джоб был ей дороже, чем она это показывала).