Руслан Передельский - Чугунные облака

– Сквот, это прям как в немецких книгах про детей наркоманов из Берлина?

Макс неожиданно рассмеялся. Выглядело это, прямо таки, странно, словно холодный твёрдый камень наконец разлетелся на маленькие кусочки.

– Нет, это ещё ХУЖЕ.

– А чего ты не приглашаешь Никиту? – поинтересовался я, обводя взглядом столовую, в надежде заметить тощее и невзрачное тело. Не удивительно, что в моей памяти до сих пор был свеж вчерашний случай. Определённо, если бы сейчас он подошёл к нашему столу, привычно для себя опуская глаза в пол, на моём теле бы проступили крохотные мурашки. Меня и сейчас пробивал холод от одного лишь звучания его имени.

– Никита?! – * холод по телу *, рассмеялся Андрей – Та для него детское день рождения в МакДональсе это «Party Hard”.

Закрытая вечеринка? Сквот? Звучит очень заманчиво.

Я уже представил выражение лица отца, сидевшего на кухне за столом и готовившегося к ужину.

– Вечеринка? Мой сын идёт на вечеринку? – ухмыльнулся бы он, показав столь любимую моей матерью улыбку – Запоминай, сейчас папа будет давать необходимые советы, изученные на собственном опыте – он бы привстал, резко оживившись и почувствовав в своём чаде частичку того самого «короля выпускного», его блестящего и отложившегося на всю жизнь нарочитой гордостью приятным воспоминанием прошлого – Первое, если надерёшься так, что будет казаться будто вот-вот упадёшь – ни в коем случае не падай на спину.

Я улыбнулся, смотря на ребят, ожидающих ответа.

– Я с удовольствием.

– Завтра заеду за тобой к часам десяти – нараспев довольным тоном произнёс Андрей, приподняв правый уголок губ. «Типичная самонадеянная кривая ухмылка брата» – подумал я – Одевайтесь как хотите. Нахрен весь дресс-код. Будет весело.

– А меня кто-нибудь спросил? – недовольно вставил Макс, наморщив лоб и переводя взгляд то на меня, то на брата – У меня до сих пор свеж в памяти инцидент с морфином.

– Что, МОРФИН? – повторив последнее слово из предложения Макса я не рассчитал громкость. Мой голос эхом отбился от стен столовой, доносясь до самых отдалённых столиков. Пошлые алкоголички устремили на нас взгляды.

– Т-ш-ш-ш, залепись – шепнул Андрей, руками крепко зажав мне рот. Я почувствовал запах его одеколона. Округлив глаза он окинул взглядом каждый столик. Пошлые алкоголички хихикнули все как одна, натянув майки с глубокими вырезами максимально низко – Это просто был неудачный эксперимент. Запомнил?

Смотря вниз на крепкую руку брата я послушно кивнул.

Прикосновение к лицу для меня воспринялось максимально критически. Я, буквально, чувствовал как миллиарды бактерий сбегают на мою кожу с его руки. Да, он мой брат, но мало ли что он делал своими руками? Микроскопические бактерии, веселясь и перебирая своими лапками высаживались с его тела, как португальцы в Америку с корабля Христофора Колумба.

Я одёрнулся, сбросив его горячую кисть и дотронувшись до щеки. Она пылала, будто бы секунды назад её ошпарили кипятком.

Голова опять закружилась. Мрачная картина, освещаемая тусклым светом одинокой лампы в туалете, в очередной раз стала перед моими глазами. Взлетающий ввысь рыжий парень в Адидасе. Равнодушное лицо. Крики. Громкие вдохи, пытающиеся ухватить воздух.

Телефон, лежавший в кармане джинс раскалился подобно моей щеке. Он прожигал кожу на ноге, стоило мне только задуматься о значимости тайны, хранящейся в нём.

Парни смотрели на меня как на безумца. Я и вправду выглядел безумным. Парень, держащийся за щеку и смотрящий в никуда.

Они хлопали глазами, хором собираясь сказать «Ты в порядке?»

Нет. Я не в порядке. Я стал свидетелем абсолютно фантастической картины, из-за которой меня бы с лёгкостью упрятали в психушку. Эта картина кружит мне голову, сдавливает череп с обеих сторон не давая думать ни о чём, кроме как о таинственном бледном черноволосом парне, зажмурившим глаза и недвижимо вставшим у разбитого зеркала.

Они должны узнать. Я пришёл к твёрдому решению показать видео, чтоб мои друзья знали с кем общаются. Возможно, мне просто хотелось облегчить давление этого события на меня? Возможно, мне казалось что поделившись этим видео с другими, я смогу начать забывать о нём?

– Мне надо вам показать одно видео – уверенно начал я, но прервался.

Столовая – огромный улей. В ней всегда стоит не стихающее жужжание. По ней всегда копошатся, ходя из стороны в стороны, ученики, создавая то самое жужжание.

Эта странная метафора не учитывает главное – ученики, в отличии от пчёл, всегда держатся сами по себе, разбиваясь на более мелкие группки. Маленькие трудолюбивые насекомые работают для осуществление одной важной поставленной цели – создание мёда, чтобы впоследствии заспанный человек опустил ложку, над которой трудились тысячи их сородичей в чай, разбавив плод многодневного труда горячей жидкостью.