Руслан Передельский - Чугунные облака

Всё закончилось.

Но потом, среди затяжных туч заблестел луч, показалась лазурь летнего неба. Он увидел её: далёкую и недоступную. Идеальная незнакомка, что могла вмиг подтвердить теории о любви с первого взгляда. Он полюбил её и зачарованно следовал следом, желая насладится ею хоть краем глаза. Но Каролина в упор его не замечала.

А потом свалилась в его жизнь так же резко, как и ушёл предыдущий любимый человек. Тучи полностью разогнал ветер, солнце ослепило глаза и наконец началось то самое бесконечное лето. С ней он чувствовал окрыляющий восторг, бесконечное удовольствие от каждой секунды проведённой вместе.

И сейчас это вновь грозилось закончится. Всё лучшее уходило из его жизни резко, как по хлопку.

И да, он сдался. Раскололся. Выбрал счастье, променяв её на честь. Конца света не случится, если он расскажет ей правду.

Она должна быть с ним. Сейчас хотелось верить в существование высших сил: они как-то помогли им пересечься, значит так должно быть. Значит пусть она знает.

– Я всё расскажу – крикнул он вслед Кэр – Подожди, дай мне всё объяснить!

– Я слушаю – обернулась она, со слезами текущими по щекам и вниманием в глазах.

– Тебе это покажется полным бредом, и скорее всего ты не поверишь.

– Я поверю, обещаю. Главное будь честным со мной. Я не могу находиться с человеком о котором буквально ничего не знаю!

– Дело в том, что… – в воздухе повисло небывалое напряжение. Каролина дрожала, не понимая, виновен ли в этом пронизывающий сквозняк или его непонятный взгляд. То до неприличия горячий, прожигающий дыру в груди, то холодный, как лёд, преисполненный равнодушия. Нет, этого человека никак нельзя было назвать стабильным. Казалось, в его голове каждую секунду происходят изменения.

– Ты вампир? – с надеждой в голосе спросила Кэр, сама удивляясь немыслимости сказанного.

– Что? Нет – удивившись резко ответил он – На самом деле всё не так круто: я проклят.

– Стоп, проклят?

– Хоть я и до сих пор не осознал, что со мной творится, но кажется я проклят этим городом. С давних времён над этой землёй висит ужасное проклятье. Как я понял, из-за этого тут так много психов и прочего сумасшедшего мусора.

– Но.... – Каролина искренне не понимала.

– Подожди! Я расскажу всё по порядку. Когда мне было десять ко мне домой пришёл следователь, сообщить новость о смерти моей мамы. Прошла неделя после того как её нашли в парке с пробитой головой. Я видел её на похоронах. Кто-то намеренно зверски убил её. А мой папа и это алкаш-детектив будто специально скрыли от меня и всего города правду. Понимаешь? Они умолчали что-то. Я знаю, что они что-то скрывали. Причём чрезвычайно умело, мастерски.

Я не понимал за что отец скрывает от меня правду о гибели мамы. Каждый день я приходил на кладбище, к её усыпанному цветами, которые каждый день всё осыпались и осыпались, кресту и общался с ней. Я остался в этом мире совсем один без неё.

Тогда после беседы со следователь я рыдая прислонился к её фотографии и беседовал шёпотом. Наверное, ей бы не понравилось фото, что выбрал папа для памятника. Она любила улыбаться, всегда сияла. У нас есть десятки карточек с отпусков, где она счастлива. А там мистически сверкает полуулыбка: вдумчивая и слегка печальная. Словно она сама не могла смирится с мыслью, что её убийца остался безнаказанным.

Я гладил её фото, мог ударятся в воспоминания часами, благо таких у нас много. Смеялся, рыдал, думал. С ней неразлучно связана моя жизнь, вся горечь и радость, счастье и печаль. По-этому тем для обсуждений у нас была уйма…

Тогда я гадал, кто же мог сотворить с ней такое: бездумно перечислял имена, в расчёте увидеть хоть какой-нибудь знак. Рядом слетались тёмные вороны, с интересом заглядывали на мелкого безумца, сидящего на кладбище. Над головой собирались тяжёлые свинцовые тучи, капал дождь, люди возвращались с работ, дети шли домой с учёбы, а я сидел там и перечислял каждого жителя, ведь виноваты были все. Просто кто-то в меньшей степени, кто-то в большей. Все они видели как я страдаю и молчали, щедро одаривали своими жалостливыми взглядами и не слова.

В пустом кладбище значимым становится самый малейший звук: шуршание куста вдалеке, крики вороны, звук покрышек, увязающих в сырой грязи… И тогда чьи-то шаги разнеслись как выстрелы, прервали нашу беседу и отпугнули меня от мамы. Я не хотел чтоб кто-то ещё раз увидел мои слёзы: я и без этого дал волю эмоциям на похоронах. А как иначе, когда видишь любимейшего человека в последний раз, перед тем как тяжёлая крышка гроба с шумом захлопнется? Когда бросаешь клочок земли и в голове повторяешь: конец. Больше ты никогда не сможешь полюбить.