Руслан Передельский - Чугунные облака

Но потом, на кухню стал приходить другой человек. Взрослый мужчина, со своей закрытой и охраняемой так же тщательно, как и Зона 51, личной жизнью. Он стал совершенно другим, но ни что не остаётся вечным, ведь так?

Надин неторопливо постучала в дверь, задорно, бойко и весело:

«Тук-тук-тук-тук!»

хоть и вечер её совершенно нельзя назвать весёлым. Мужу прислали пригласительные на открытие нового «паназиатского ресторана», как утверждает вкладыш в тёмный конверт: «экспериментирующий с молекулярной кухней». Вечер сразу не заладился: наливая вино, криворукий официант с угревой сыпью на физиономии (их специально нанимали азиатами, будто в «паназиатском» ресторане это обязательный пункт), разлил его на белоснежную скатерть. Конечно же, прямолинейная дама не стала держать в себе весь гнев и негодование по поводу неловкости официанта. Был вызван администратор – тоже, кстати говоря, азиат – предложивший «исправить эту ужасную неловкость нашим фирменным десертом». В ответ Надин презрительно фыркнула и напомнила, что олигархи в подарках и комплиментах повара не нуждаются, но от лакомства не отказалась.

Десерт вышел, если вам интересно, паршивый. Гигантский шоколадный шар с сорбентом из зелёного чая внутри. Сорбет, пока вылитый на шар сверху тёплый ежевичный соус плавил шоколад, конечно же, растаял. Все ингредиенты вместе на вкус оказались сладкой до слёз в глазах смесью, напоминающей детское пюре в стеклянной баночке.

Закончился этот, несомненно, ужасный вечер автомобилем, дорогой, причитанием, едкими комментариями и ощущениями, будто час жизни ушёл коту под хвост.

Может быть у Андрюши дела обстоят лучше. «БМВ», стоящий напротив парадного входа в дом, выдал своего хозяина – её блудливый сынишка был на месте. Тут одно из двух: или он до сих пор пытается прийти в себя после вчерашней ночи, или всё настолько плохо, что даже такой ненавистник сидеть дома как он решил никуда не выходить из комнаты.

«Сейчас проверю» – про себя хмыкнула она резко отперев дверь. Потом укорила себя, ведь основное правило отношений родителей и подростка: заходить в комнату лишь после разрешения. Это прописная истина, одна из заповедей: пусть даже ваш ребёнок на кровати сидит траву покуривая, или кокаин хранит среди носков – вы должны постучатся, если не хотите раскола в отношениях.

Андрей сидел на краю кровати в своём любимом белом халате. Просто сидел. И смотрел. Смотрел в дверь. Хм.

Под хлопком халата видна его накачанная голая грудь, блестящая в тёплом свете лампы. Кажется он голый.

«Вот чёрт, нужно всегда дожидаться ответа, прежде чем зайти».

В комнате стоит затхлость, будто весь воздух выкачали гигантские насосы. И ещё витает странный аромат: сначала в нём чудятся нотки кислятины и пота, потом отчётливо проясняются женские духи.

Хм.

– Как дела? – улыбается Надин, выставляя каждый белоснежный зуб на лицезрение сыну. Такую добрую, полную ласки и заботы убытку она показывает лишь ему – У тебя в комнате душнее чем в турецком хаммаме.

– Или в аду. Чего ты так рано? – в его голосе чувствуется какая-то нервозность.

– «Паназиатский» ресторан в центре города оказался редкой помойкой – за толстой деревянной дверью, ручку которой не выпуская держит Надин стоит испуганная Настя. Всё её тело дрожит будто от зверского мороза, она не успела накинуть рубашку и подскочила с кровати в одном лишь лифчике и трусиках. Лучше места для пряток не нашлось: времени хватило только на то, чтобы забежать за быстро открывающуюся дверь – То что они принесли под видом пекинской утки оказалось роллами с непонятным соусом, и найти там саму утку тот ещё квест. А соус полнейшая мерзость, филадельфия перемешанная с мелкими белужьими икринками – не сочетается абсолютно.

Андрей улыбнувшись кивнул.

– Попробуй им отзыв на «TripAdvidor” оставить, или ещё лучше – разгроми в своих стори. Тебя смотрит весь город, после одного твоего гневного слова туда никто не сунется.

– Ты знаешь, а это идея! Пойду строчить гневный текст – кокетливо подмигнула сыну Надин и аккуратно закрыла дверь, кстати говоря, намного медленнее, чем открыла.

Казалось бы, он лишь ухмыльнулся и сказал пару слов, но настроение улучшилось, стала ощутима поддержка и присутствие настоящей родственной души. Она чувствовала, как он понимал её. Её сын. Её гордость. Её защита.

Даже когда ему шёл семнадцатый год она охотно верила в такое явление как «материнское чувство». Будто рядом с тобой, в твоих объятиях, лежит неотъемлемая твоя часть. До сих пор ты чувствуешь всю переживаемую ею боль, переживание, делишь счастье. Без этой части ты не ты, становишься пустой, а всё вокруг тускнеет и в миг теряет смысл.