Руслан Передельский - Чугунные облака

Сейчас же я склонился над партой рассматривая выцарапанные надписи. Единственный кабинет в школе где кто-то осмеливался писать на партах.

«КЭР тупая шлюха» – крупным шрифтом написано чёрным маркером рядом с моей щекой. Кажется, что слово «шлюха» заходит в мой рот, который по-дурацки открылся.

Глаза сомкнулись и я отключился.

Провалился в себя, видя тёмный силуэт висящей в свете луны старухи.

А затем открыл глаза.

Класс оказался пустым. За партами никого. Кто-то оставил недоеденный Сникерс на соседнем стуле. Голова перестала болеть. Я почувствовал себя прекрасно, просто прекрасно. Вся тяжесть этого утра ушла. Ноги понесли меня сами, как роботизированные ходули. Выйдя из-за парты я ступал шаг за шагом расплываясь в улыбке.

Замечательно.

Не замечательным было только то, что я полностью проспал урок. Первый раз в жизни. Я уже представляю миллион историй где новенький-безумец спит носом уткнувшись в парту: «АХАХА, невероятно смешно».

Но самым НЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ была историчка, склонившаяся над конспектами. Я ждал того момента, как она поднимет холодные глаза и завизжит:

«ААААА-ААААА»

Может быть кинет в меня свою ручку – я бы не удивился. Но она подняла глаза и улыбнулась.

«Что происходит?» дубль один.

Историчка. Улыбнулась. Это, конечно, могло бы произойти. Но обозначало бы это что квантовая физика дала сбой. Тектонические плиты вышли из границ. Мир уничтожается.

Или что перед её глазами расчленяют учеников.

Удивившись её резкой улыбки я вздрогнул от ужаса. Глаза без зрачков – как у бабки, пришедшей ко мне во сне в первый день. Похоже на образ Рианны из клипа на «Disturbia”. Там она носила белые линзы без зрачков. Сейчас же эти пустые глаза заглядывали в душу, в сумме с безумной улыбкой составляя полноценную картину женщины из кошмаров.

«Что происходит?» дубль два.

Тогда я не сразу догадался, что сплю. Вообще, мысль о том что я во сне приходит ко мне во время сна практически всегда. Это помогает не сойти с ума во время кошмаров. Но тут, такое ощущение, что я ничего не понимал.

– Простите, где все? – озадаченно спросил я. Предложение эхом разлетелось по пустому кабинету.

«Где все»

«Где все»

«Где»

«Где»

Улыбка на её лице начала дрожать, будто вот-вот и я услышу знакомый отчаянный вопль.

– Все на парковке. Там начинается невероятное шоу – продолжая улыбаться ответила она. Ну а я продолжал пялить на её пугающие глаза.

Выйдя из кабинета я кивнул. Что-то вроде прощания.

Историчка продолжила улыбаться.

Коридор так же пуст как и кабинет. На полу валяются скомканные в клочки бумажки. На стене десятки газет. Некоторые шкафчики распахнуты, будто совсем недавно из них что-то доставали.

Школа опустела.

Вдали слышу детские крики. Слов не разобрать, они смешиваются в звонкий гул.

Я ступаю по лазурной плитке коридора с осторожностью, с недоверием. Пытаюсь вслушаться в отдалённый крик, ничего не выходит. Попутно рассматриваю настенные газеты.

Справа целый стенд посвящённый французской истории. Оформлен в мрачно-серые тона, с листовок отстранённо смотрит Жанна Д’Арк и Людвик тринадцатый. Рядом карты Франции и Парижа, слегка помятые и порванные по бокам.

Недалеко крупная рамка с плакатом «Девяносто лет школе имени Дилана Грина». Заголовок разрисован всеми цветами радуги, в то время как текст напечатан на принтере – выглядит безвкусно.

Снизу заглядывает меланхоличным взглядом в душу, конечно же, Дилан Грин. Седой американец в своей стандартной позе. Рассматривая его портрет я не замечаю пожилую женщину, стоящую впереди, и чуть не врезаюсь в неё.

Она даже глазом и не повела. Единственная живая душа в школе (не считая Горгоны в кабинете истории). Пользуясь моментом, я с неприкрытым интересом рассматриваю её лицо; минимум морщин как для её возраста. Рискну предположить что ей лет 65, может быть больше. Лишь глубокие как каньоны Аризоны носогубки, бросающиеся в глаза. Передняя челюсть слегка выдвинута вперёд, из-за неправильного привкуса она напомнила мне орангутанга.

Она недвижимо осматривала постер.

На нём информация о школе, собранная по десятилетиям. Куча фоток, есть черно-белые и выгладившее более старыми желто-белые. На них ученики разных поколений: выигрывают в олимпиады, ставят спектакли в актовом зале. Счастливые и не очень. Красивые и не очень. Десятки фотографий и сотни эмоций, неразлучно связанных с годами в школе.

Рассматривая их я думал о деньгах, вложенных в её реставрацию. Гораздо легче построить новую школу на новом месте, например, на одной из многочисленных полян у леса.