Руслан Передельский - Чугунные облака

И тут даже не при чём халтурно сделанные «загадки». Они имитирует старуху – должно быть не просто так.

Кто же она?

Узкое окно скрывали за собой белоснежные жалюзи. За ними можно было проследить как быстро на город спустился тёмный вечер.

У койки Алины на корточках сидела Каролина. Она прижималась щекой к ладони подруги. Белая прядь волос лежала на твёрдом матрасе. Она в больнице с первого звонка, с первого известия – вырулила на окутанную туманом дорогу, стремясь поддержать подругу.

Врачи настоятельно советовали Алине заснуть, но она не могла. Приступ паники не отступил: сердце колотило, а тело будто до сих пор находилось в узкой капсуле. Мысли, страх, воспоминания – девушка уткнулась глазами в потолок, даже и не слушая истории лучшей подруги. Кэр старательно пыталась её отвлечь.

И кажется, жертва солярия успокоилась.

До того как увидела себя в отражении стекла телефона. До того как включила фронтальную камеру, влажными от слёз глазами рассматривая жуткие ожоги.

– Моё лицо… – хриплый голос умоляюще скулил. Длинные пальцы проводили по ожогам, словно удостоверившись что этот кошмар – реальность. Ожоги болели. Пекли. На руках и ногах как холмы возвышались пухлые волдыри – Я урод! – воскликнула девушка – Я УРОД!

Она отбросила телефон в сторону. Стекло АйФона разбилось об холодную плитку кафеля. Осколки полетели в разные стороны.

– Али, успо…

– ЧТО ОНА СО МНОЙ СДЕЛАЛА?!? – кричала девушка, вскочив с койки – ЭТА ТВАРЬ ИЗУРОДОВАЛА МЕНЯ!

В коридоре рядом с палатой собрались зрители – любопытные врачи в белых халатах с тонкими марлями на устах, скучающие пациенты.

– ОНА ИЗУРОДОВАЛА МЕНЯ!

– Али, тише…

Все знали лежавшую тут девушку благодаря эксцентричному поведению. Сейчас же, прямо перед их глазами происходило крушение самого стального характера города.

Визг заполнил коридоры госпиталя.

По обгоревшим щекам вниз спускались слёзы. И даже плакать было болезненно.

– Я УРОД! – Алина осматривалась по сторонам, будто не узнавая окружавшее её место – УРОД! – она крепко закрыла глаза. Густые длинные ресницы промокли насквозь. Голова кружилась. Хотелось упасть, рухнуть на холодный кафель… И она сделала бы это, но Кэр успела подхватить её на руки.

Девушка прижалась к груди лучшей подруги.

– Я урод, урод, урод – шептала она. Отчаянный писк приглушался.

– Нет, нет, нет – Каролина просто не знала, какие слова сейчас подобрать. Как утешить человека, за вечер потерявшего все свои ценности.

Алина выдохнула. Глубоко вдохнула. Зрители собраться расходиться.

Остановились, после того как девушка яростно оттолкнула подругу от себя.

– ЭТА СУКА ОТОБРАЛА МОЮ КРАСОТУ! – завопила она. Истерика. Шатаясь по комнате, девушка продолжала орать вцепившись в волосы.

Кричала она недолго. Её обступили вокруг врачи, вколовшие успокоительные.

Сейчас она смотрела на нас, размеренно дыша лёжа под одеялом. На глазах также скапливались слёзы.

– Мне больно рыдать – говорила она вытирая их пальцем – Мне больно лежать. Больно двигаться. Больно существовать.

– Мне так жаль – сухо, но больше на ум ничего и не приходило. Словарный запас резко обрывался при виде её кожи: цвет напоминал страницы книги, брошенной в костёр. В разных местах виднелись разбросанные, как бусинки разорванного ожерелья, гнойные волдыри. Они вздымались над её кожей, настолько пухлые, будто вот-вот взорвутся как вулкан. На шее кожа шелушилась, обнажая под собой ярко-красный слой. Как у рептилии, сбрасывающей шкуру. Слава Богу я не сказал это в слух.

На столе в углу комнаты небрежной кучкой лежала ровно пятьдесят одна роза, которую Андрей подарил своей девушке (видимо, выкупил местный цветочный магазин).

– Мне больно, мне больно, мне больно… – повторяла из раза в раз она, смахивая слёзы как только они появлялись мелкой капелькой под нижним веком. Каждая слезинка – как раскалённый кипяток. Каждая причиняет ужасную боль. От каждой хочется плакать ещё и ещё…

Под белоснежной воздушной простынёй скрывалось всё остальное: багровые пятна, гигантские язвы и ещё большее количество бугров.

Об адской боли, которую сейчас ощущала девушка, было страшно даже подумать. Она была не лучшим человеком – но никогда не заслуживала такое.

Глаза стали уже. Через две щели проглядывалась краснота зениц, будто глазные яблоки Алины полностью залились кровью. Мы обступили кровать с разных сторон. Никто не проронил хоть слово: все лишь пересматривались и с жалостью опускали взгляды на бедолагу.