Владимир Нестерцов - В гостях у Папского Престола

И вдруг, словно ниоткуда, до моего слуха донесся женский голос, с надрывом выводивший песню «У неволи дуже тяжко». Затем к нему присоединилось еще несколько голосов. И столько было горечи и безысходности в этих голосах, что я даже остановился, пораженный. Песня доносилась как бы из-под земли, стелилась по траве и, подхваченная ветром, улетала в степь. Я начал осматриваться по сторонам в надежде увидеть этот хор, но никого не было. А песня продолжала парить в воздухе, то поднимаясь вверх на высокой ноте, то падая на землю и мгновенно застывая. Решив найти этих таинственных певиц, я поехал на звук, который внезапно оборвался от резкого гортанного крика. Это заставило меня притормозить лошадь. Как оказалось, сделал это я вовремя, так как передо мной внезапно открылся небольшой овраг, внизу которого горел костер. Не остановившись, я мог бы кубарем скатиться в него, и неизвестно, чем бы это все закончилось. Костер не освещал то место, где я находился. Это мне было на руку, и я решил изучить обстановку. Присмотревшись внимательно, я увидел около десяти девушек, лежащих невдалеке от костра со связанными руками. Напротив них сидели два татарина, а третий находился возле пологой кромки оврага, посматривая за степью. Так что я зашел с нужной стороны. Надо сказать, и костер был расположен грамотно: дым почти не выходил в степь, а оседал внутри оврага.

Я мог развернуться и уехать прочь от этого места, но вид измученных девушек и та песня, которая взяла меня за душу, не позволили мне сделать этого. Скорее всего, их захватили недавно при налете на какую-то деревню и теперь гнали на продажу в Бахчисарай. Там, возле ханского дворца, их выставят на продажу, и любой желающий может подойти к ним не только осмотреть зубы, но и ощупать все тело, при желании даже оголив несчастную. А может, их купят заезжие негоцианты, на паруснике увезут в далекие страны, и что дальше станет с ними- неизвестно. Поэтому надо попытаться освободить их.

Но как это лучше сделать? Их трое, а я один. Малейший промах – и все. Надо попытаться их выманить по одному. Отведя лошадь в сторону, чтобы она вдруг не заржала, я ползком подобрался к пологому склону оврага. Выбрав место, куда не доставал свет костра, я вытащил пистоль и буквально впечатался в небольшую ложбинку, покрытую травой. Затем, нащупав камень, бросил его недалеко от себя. Часовой, услышав посторонний звук, приподнял голову, прислушиваясь к шуму, произведенному падением камня. Я тоже выжидал, что он предпримет. Но ничего необычного не произошло: он опустил голову и стал смотреть в сторону костра. Я повторил свой бросок, и опять был тот же результат. Только на третий раз он соизволил встать и пойти туда, где упал камень, держа свой ятаган наизготовку. Этого я и добивался. Когда он проходил мимо меня, напряженно всматриваясь по сторонам, я, выбрав момент, оглушил его рукояткой пистоля, связал и, заткнув рот шапкой, придал вид сидящего человека. Затем быстро подобрался поближе к оврагу. Второй татарин, видя, что долго нет часового, забеспокоился, и, вытащив саблю, стал подниматься наверх, тихонько выкрикивая имя подельника. Осторожно поднявшись, он увидел его сидящим и пошел к нему, потеряв бдительность, чем я и воспользовался, успокоив его тем же способом. С третьим было полегче, так как он спал. Поэтому, не прерывая его сон, я отправил его тем же способом к первым двум, стремительно проскочив мимо ошеломленных девушек. Когда все было закончено, я подошел к ним и развязал веревки, связывающие руки.

И сразу на меня посыпались потоки слез и причитаний. Я еле успокоил их. Пришлось сбегать за водой и отпаивать их, приводя в нормальное состояние. Оказалось, что они попались на пути татарского отряда, который вышел на людской промысел по заказу генуэзских купцов. Нужны были молодые девушки. Приняв заказ, татарский начальник Судебей и послал один из отрядов за добычей. Они прошлись огнем и мечом по ближайшим хуторам, вырезая всех на своем пути и забирая все, что могло пригодиться. Так девушки оказались в плену. Отряд пошел дальше, а их под надзором троих конных погнали в Крым. По пути татары девушек не трогали. За это им грозила смертная казнь, так как тогда товар очень сильно падал в цене. Поэтому они вымещали свою злость на девушках, нещадно хлеща их своими плетками. Измазанные и избитые девушки не могли остановить своих рыданий. Куда им идти? Хутора разрушены и сожжены, родные неизвестно где, средств к существованию нет. Но все равно свобода лучше неволи. Успокоив их, я предложил им ехать со мной до ближайшего хутора, а там уж, как они решат. Подумав, девушки согласились. Чтобы поддержать их силы, я перетряс все седельные сумы татарских конников и, найдя куски вяленой баранины и лепешки, отдал их девушкам. Запивая холодной водой, они умяли все это за милую душу.