Хелен Тодд - Сумрачный город [litres]

Смена в больнице заканчивалась почти перед началом бала Полнолуния. Джин-Рут задумчиво заполняла карты больных небрежно записанными данными из лаборатории. Ей редко доверяли перевязки и просили выйти только для каких-то мелких, совершенно незначительных задач, но именно так ей было спокойнее. На удивление бумаги и утренний обход, в котором она ассистировала врачу, стали той самой подходящей работой. Она была комфортной для Джин и не вызывала ощущение неполноценности.

После возвращения из Зазеркального мира магии почти не было. Несмотря на то что Алан пытался передать свою, что-то отторгало ее. Теперь у нее не было возможности защищать город. Только бытовое использование: подогреть чайник, переложить книги с полки на стол… Не хватало даже на перемещение, именно поэтому сейчас, сидя в просторном кабинете врача, к которому она была приставлена, Джин-Рут радовалась: ее платье висело в шкафу, а чтобы попасть на бал, достаточно было спуститься на пару этажей вниз и пройти через тоннель.

Вряд ли Лавка Зодчего будет устраивать ей испытания и подсказки, зная, что ее участие завершилось, не считая помощи с поиском ключа и открытием какой-то двери, что казалось довольно простым делом.

В кабинет сначала постучали, а после вошла ее сменщица.

– Иди на свой бал, а мне уже пора на обход. Но если хочешь, то сделаю макияж.

– Я сама, но да, мне пора уже, а то ты немного опоздала.

Джин-Рут отложила бумаги – сменщица разберется. Взяла свои вещи и, коротко попрощавшись, поспешила в гардеробную.

Пока переодевалась в платье персикового цвета, пыталась придумать, кем же будет на балу, но так и не подобрала персонажа. Ей нравился образ, да и все… Хорошо, что на распродаже в одном из любимых магазинов удалось купить его по скидке. С тех пор как Алан начал пропадать с Аннетт, их особняк он выставил на продажу, а Джин отдал свою небольшую квартирку, жить приходилось за свой счет.

Первое время ее это злило, но спустя пару месяцев поняла: и она, и брат переступили черту взросления, и теперь все стало немного иначе. Сложнее, но в то же время свободнее.

Она могла не писать, где находится и с кем видится, хотя, по правде говоря, выбиралась только на выходных с парой знакомых из лечебницы погулять и иногда встречалась с Аннетт. Без контроля и заботы, что позволяло глядеть на мир по-другому, не через призму фантазий и желаний. Джин-Рут наконец-то смотрела реальности в глаза и не боялась ее.

Теперь, когда холодное иллюзорное пространство призраков осталось позади, дышать влажным воздухом Нордвуда с каждым днем хотелось все больше.

Зазеркальный мир мертвых научил ее ценить то настоящее, которое всегда ускользало.

Сборы продлились недолго. Этот бал разительно отличался от прошлогоднего. Нынче у Джин-Рут не было мечтаний, цели и того бунтарства, с которым она прежде явилась в Лавку на Хеллоуин. Тогда она жаждала внимания, хотела показать, что она взрослая и может получить желаемое. Но слово «взрослый» приобрело для нее другое значение: погребенный рутиной, обязанный отвечать за себя и плыть в омуте неизвестного будущего. Грело понимание, что, несмотря на то что Эмма знала о чувствах Джин к Анри, они общались. Аннетт, которая отобрала у нее брата, все равно являлась на экстренные вызовы, когда защитить себя от нападения Джин-Рут не могла. Алан, хоть и лишил ее своей опеки, подставлял плечо в трудные минуты. И Ник, с которым они едва находили общий язык, молча наблюдал за ней и готов был прийти на помощь.

И горько, и радостно. Настолько неоднозначно и непривычно, что Джин больше не жила эмоциями, а старалась удержать их внутри и забыться в бесконечном однообразии работы в больнице.

И все же где-то внутри скреблась обида, ведь теперь, практически без энергии, Джин-Рут – никто.

Эти мысли вертелись в ее голове всю дорогу до широкой двери. Резная ручка из слоновой кости поддалась со второго раза, видимо, что-то заело. Осталось пройти тоннель, освещенный красными магическими фонариками.

Глядя на узкий проход, она захотела сделать шаг назад, но, набравшись смелости и приподняв подол персикового платья, Джин-Рут ступила на мраморный пол перехода к праздничным залам Лавки Зодчего.

– Не теряй свою значимость, даже если о ней не говорят. Вера в себя помогает встать на ноги, даже когда нет сил подняться на колени.

Голос звучал в голове и, казалось, принадлежал ей самой, но, припомнив слова Тодора об источнике, она поняла – вот что говорит с ней.