Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

Она одарила его лучезарной улыбкой.

— Ну что ты, благодарю.

— Нет-нет, правда. Я действительно думаю, что вы очень привлекательны.

Он бы долго продолжал в этом духе, если бы доктор Чудо не стукнул его под ребра.

— Ты индеец, мальчик? — спросила блондинка.

— Частично индеец. Чокто.

— Чокто, — повторила она, и ее улыбка стала чуть шире. — Ты похож на индейца. А я наполовину француженка, — ее подружки прыснули, — а наполовину ирландка. Меня зовут Санта Талли. А эти две сучки напротив имен не имеют, поскольку вылупились из кукушкиных яиц.

— Вы все танцовщицы?

— Мы артистки, — поправила его рыжеволосая.

— Я хотел посмотреть ваше шоу, но у входа написано, что лицам до двадцати одного года вход воспрещен.

— А тебе сколько?

— Восемнадцать. Почти.

Девушка быстро окинула его оценивающим взглядом. Симпатичный, особенно эти странные серые глаза и кудрявые волосы. Он напомнил ей чем-то Чалки Дэвиса. Хотя у Чалки были карие глаза, и этот мальчик выше. Новость о смерти Чалки, убийстве, как она слышала, все еще волновала Санту, хотя они спали вместе всего два или три раза. Интересно, не связан ли этот сопляк с теми отвратительными вещами, которые случились с ней за последние несколько недель. Кто-то положил на ступени ее трейлера полдюжины сухих роз, а потом, ночью, она слышала шум, как будто кто-то бродил около ее двери. Поэтому Санта не любила спать одна. Однажды ночью на прошлой неделе она готова была поклясться, что кто-то залез к ней в трейлер и рылся в ее костюмах.

Но глаза этого юноши смотрели вполне дружелюбно. Она увидела в них блеск желания.

— Приходите на шоу, оба. Скажите старой летучей мыши у входа, что вас пригласила Санта. Хорошо?

Доктор Чудо взял пустую фляжку.

— Поживем — увидим.

Санта взглянула в глаза Билли и решила, что не вышвырнет его из постели, даже если он будет есть в ней крекеры. «Он выглядит смущенным и... девственным?» — удивилась она.

— Приходи на шоу, чокто, — сказала девушка и подмигнула. — И чем скорее, тем лучше.

Доктор Чудо почти волоком потащил Билли из кафе.

Санта засмеялась. Парни у стойки продолжали пожирать ее взглядом.

— Девственник, — сказала она. — Ставлю двадцать баксов.

— Не принимается, — ответила брюнетка.

Прикрываясь от пыли и стараясь не угодить под колеса очередного грузовика, доктор Чудо качал головой и бормотал:

— Артистки, как же.

— Последнее шоу этой ночью! — Крики платиновой блондинки усиливались микрофоном. — Эй, ты, в шляпе! Как насчет поволноваться? Давай, давай! Прямо здесь пять прекрасных, молодых, чувствительных девушек, которые любят свое дело! Эй, мистер, почему вы пришли сюда без жены? По-моему, она подошла бы на роль мужчины в нашем замечательном шоу! Последнее шоу этой ночью! Слышите барабаны? Аборигены не дремлют, и неизвестно, кого они собираются поиметь... Я имею в виду, что они собираются поиметь сегодня, ха, ха!

Билли стоял вместе с другими заинтересовавшимися мужчинами около «Джангл Лав-шоу». Он хотел войти внутрь, но нервничал, как кошка в комнате, полной рокеров. Мужчина в соломенной шляпе и ярких брюках крикнул:

— Эй, леди, а они там танцуют голыми?

— А не пойти ли тебе?..

— Уж ты-то точно не танцуешь голой, моя курочка!

Девица хрипло засмеялась, тряся круглыми щеками.

— Неужели вы не хотите, мальчики? Последнее шоу! Пятьдесят центов, пятьдесят центов! Всего полбакса заплатите, входите внутрь и грешите! Давайте в очередь!

Билли задумался. Доктор Чудо говорил ему, что если он действительно собрался на это стрип-шоу, то должен оставить бумажник дома, дабы его не вытащили, и сесть подальше от тех, у кого на коленях лежит шляпа.

Когда Билли проходил мимо «Спрута», на него обрушилась волна ужаса, и ему показалось, что он услышал жуткий крик, доносящийся из закрытой гондолы. Но никто больше, казалось, этого не слышал. Бак одарил его убийственным взглядом, предупреждающим, чтобы он держался подальше. «Спрут» звенел и стонал, из старого двигателя сочился дым; зеленый брезент, которым была накрыта облупленная гондола, трещал на ветру. Рабочие объяснили Билли, что снять гондолу нельзя, иначе «Спрут» разбалансируется и покатится между шатрами сеющим смерть волчком. Бак пытался держать пассажиров подальше от этой гондолы, он сам боялся того, что может случиться, если кто-нибудь сядет в нее. А в отсутствие регулярных жертв карусель, по-видимому, кормилась его телом и душой — разрезала ему руку, отрубила пальцы и ухо — для того, чтобы поддерживать свою черную силу и мощь.