Чон Сэран - Медсестра-заклинательница

Они пару раз обошли школу, но не увидели ничего необычного. Чем дольше они ходили, тем меньше становилось расстояние между ними.

– Как идут дела с той красоткой? Вы часто встречаетесь?

– Ты ее видела?

– Да, я проходила мимо.

– Ничего не вышло.

– Она же даже в школу приезжала. Почему не получилось?

– Я тоже удивляюсь. Но я был занят, поэтому отношения сошли на нет.

– Ясно. Она тебя бросила.

– Ну, не то чтобы бросила…

Ынён остановилась перед мемориальной стелой, на которой были высечены школьные обеты. Она была сделана не из дорогого натурального гранита, а из искусственного, покрытого цементом. По форме она напоминала стелу Квангэтховану. На ней старым классическим шрифтом были высечены слова «преданность, скромность, терпимость» – новый обет школы, сменивший старый несколько лет назад. Каждый раз, читая эти слова, Ынён недовольно цокала языком: если задуматься, все вместе эти слова означали «подчинение». Старый обет гласил: «мудрый человек, готовящийся к будущему». Тоже, конечно, далек от идеала, но не такой неудачный, как новый. Благодаря «заслуге» предыдущего директора школы установили эту ужасную стелу, которая может простоять до скончания века. Ынён и Инпхё мельком ее оглядели.

– Все как обычно, – сказал Инпхё.

– Там внизу. Тех цветов вроде раньше не было? – наклонившись, неуверенно спросила Ынён.

– Да.

– Странно. Похожи на луговые цветы.

И правда, стебли росли пучком, как на диком лугу. Ынён подошла поближе и раскрыла один из нераспустившихся бутонов. Цветок походил на мертвую птицу. Кончик ее пальца, словно электрическим разрядом, пронзила сильная боль.

– Я нашел в поиске: кажется, это цветок райской птицы.

Ощущение в пальце было далеко от райского. Если бы речь шла о самом далеком от рая уголке, было бы больше похоже на правду. Ынён, зажав здоровой рукой больной палец, тихо выругалась. Может быть, это посадил Маккензи? Если и не он, то кто-то, не сильно от него отличающийся. Ынён подумала, что хорошо было бы их наказать. Она представила себе, как открывается проход в ад, и с радостью пнула туда ногой преступника, который посадил здесь это растение, загрязненное плохой энергией. Она, правда, с удовольствием ударила бы ногой того типа – ударила бы не кроссовкой, а ботинком с железным носком.

Ынён изо всех сил принялась выдергивать цветы, которых выросло примерно штук двадцать. Погода стояла еще холодная, но некоторые дети сидели на скамейке, наслаждаясь солнцем. При виде Ынён они удивились, но вскоре потеряли к ней интерес. Инпхё помогал, и, когда они вырвали последний росток, Ынён неожиданно схватилась за виски и села на землю. Она ощутила страшную головную боль, которой никогда не было раньше. Она хотела сказать об этом Инпхё, но в этот момент раздался громкий звук, и на стеле образовалась трещина.

– У тебя не болит голова?

С Инпхё, похоже, все было в порядке. Ынён еще раз позавидовала такой нечувствительности. Теперь у нее заболели и уши. Было такое ощущение, словно в них воткнули большую раскаленную спицу и ковыряют там.

– Почему все приходит и нападает разом? Да, хорошо спрятали. Пойди принеси лопату, а мне нужен парацетамол.

Они вместе отправились взять все необходимое. Вернувшись, они принялись копать землю, долго работать им не пришлось, потому что они сразу наткнулись на деревянную дверь под землей в том самом месте, где они вырвали траву. Они боялись, что стела может упасть, но на ней была всего лишь трещина, и они решили спуститься в яму. Внизу Ынён ощутила лишь один предмет – небольшой и старый, но излучающий сильнейшее проклятье – самое сильное из тех, с которыми ей приходилось сталкиваться до сих пор. Когда я пришла сюда работать, я поймала очень страшную голову, из-за чего на участке школы возникла пустота, и всякие – Маккензи и ему подобные – устремились сюда. Кто-то что-то здесь положил. А когда? Наверно, когда дети болели, и школу пришлось временно закрыть. Тогда защитная сила школы ослабела… Ынён изо всех сил старалась думать спокойно. Что это? Что они сюда положили?

– Это же не подземный ход. Что это? Открыть?

Ынён не хотелось открывать, потому что это нечто либо спало, либо еще зарождалось. Ей просто хотелось зарыть ход, хотелось снова посадить цветы и сделать вид, что она ничего не заметила.

Она взялась за рукоятку меча и медленно его вынула. Головная боль еще не ушла, ей даже глотать было тяжело. Тыльной стороной руки она вытерла переносицу, покрытую холодным потом. Ее состояние совсем ухудшилось.