Кларк Смит - Аверуан [сборник litres]

– Может быть, я смогу ссудить тебе сто пятьдесят диалов. Изумруды очень трудно сбыть, и если ты не вернешься, чтобы забрать эти камни и вернуть деньги, мне, возможно, придется пожалеть о своей щедрости. Я ведь рискую.

– Залог, который я прошу, это всего лишь десятая часть истинной стоимости камней, – запротестовал чужестранец. – Дайте мне двести пятьдесят диалов. Впрочем, мне говорили, что в Комморионе есть и другие ростовщики.

– Я не могу предложить больше двухсот диалов. То, что камни бесценны, это правда. Но, может быть, ты их украл. Откуда я знаю? Я ведь не имею дурной привычки задавать нескромные вопросы.

– Возьмите их, – поспешно проговорил незнакомец. Не собираясь больше спорить, он торопливо собрал серебряные монеты, отсчитанные хозяином дома. Ростовщик наблюдал за уходящим гостем со злобной ухмылкой, сделав собственные выводы. Он был уверен, что ему продали краденые драгоценности, но не думал ни переживать, ни волноваться по этому поводу. Неважно, кому они принадлежали и какова их история. Теперь они станут желанным и ценным дополнением к содержимому его сундуков. Даже один, меньший, изумруд стоил во много раз больше трехсот диалов, но ростовщик не опасался, что незнакомец когда-нибудь вернется за ними… Нет, этот человек – действительно вор, и он с радостью избавился от улик. А что касается законного владельца драгоценных камней, то он не интересовал ростовщика. Теперь эти камни являлись его собственностью благодаря сумме, заплаченной в серебре, которую они с торговцем по молчаливому согласию обоих приняли в качестве цены, а не простого займа.

Лучи заката быстро исчезали из комнаты. В коричневых сумерках начали тускнеть и серебристая вышивка на гобеленах, и цветные глаза драгоценных камней. Авузул Вутокван зажег украшенную резьбой лампу и затем открыл небольшую бронзовую шкатулку. На стол рядом с изумрудами высыпался сверкающий ручеек драгоценностей. Среди них были бледные и прозрачные, как лед, топазы из Му Тулана, великолепные турмалины из Тешо Вулпаноми, холодные и таинственные северные сапфиры, арктические карнеолы, напоминающие застывшую кровь, бриллианты, в центре которых, будто сердца, сверкали белые звезды. Красные, совершенной формы рубины выделялись своим блеском из мерцающей груды кристаллов, глазковые шпаты светились, как глаза тигра, а мрачные отблески гранатов среди переливающихся всеми цветами радуги опалов оттеняли свет лампы. Приобретенные этим вечером камни не были единственными изумрудами в коллекции ростовщика, но, безусловно, являлись самыми крупными и совершенными.

Авузул Вутокван рассортировал драгоценные камни, разложив одни – в сверкающие ряды, а другие – в круги. Так он делал уже не в первый раз, но теперь ростовщик впервые выложил отдельно все изумруды, старые и вновь приобретенные, причем, два новых камня он разместил рядом, перед кучкой остальных, будто они были капитанами, которые вели роту солдат. Он был очень доволен сделкой, и теперь наслаждался содержимым своих переполненных сундуков. Авузул Вутокван рассматривал драгоценности с жадной любовью, алчным самодовольством, и можно было подумать, что его собственные глаза – это маленькие бусинки яшмы, вставленные в глазницы, словно в дымчатую пергаментную обертку старинной рукописи по магии. Он считал, что только деньги и драгоценные камни были вечны в изменчивом мире, где все так мимолетно.

Не успел он в очередной раз подумать об этом, как его мысли прервало нечто странное. Внезапно без какого-либо предупреждения два больших изумруда, к которым сам он не прикасался и ничем другим не мог затронуть, покатились прочь от своих собратьев по гладкой поверхности стола из черного дерева. Не успел перепуганный ростовщик сообразить, что надо протянуть руку и остановить камни, как они уже исчезли за противоположной кромкой стола и упали с приглушенным стуком на покрытый ковром пол.

Такое поведение самоцветов не только не поддавалось никакому объяснению, но было невероятно странным и подозрительным. Ростовщик вскочил на ноги с единственной мыслью – лишь бы вернуть камни. Он обежал вокруг стола как раз вовремя, чтобы увидеть, что они, продолжая таинственно катиться, выскользнули в наружную дверь, которую незнакомец, уходя, оставил приоткрытой. Дверь вела во двор, а двор, в свою очередь, выходил на улицы Коммориона.

Происшествие сильно взволновало Авузула Вутоквана. Однако еще большую тревогу у него вызывало не столько сверхъестественное и таинственное исчезновение изумрудов, сколько возможность навсегда потерять камни. Он последовал за ними с неожиданным для его комплекции проворством, и, открыв настежь двери, увидел, как беглые изумруды необъяснимо скользили по неровным, неравномерно уложенным плитам мощеного двора. Сумерки сгущались, надвигалась ночная синева, но изумруды, будто специально и даже насмешливо мерцали странным фосфорическим блеском, пока он следил за ними. Ростовщик ясно различил во мраке, что они проскочили сквозь незапертые ворота, которые выходили на главную улицу, и исчезли.