Вячеслав Романцев - Псы Господа

Пытаясь остановить развивающийся по экспоненте процесс разложения, они опустили-таки тело в холодную воду, высыпали туда сколотый из морозилки лед. Тщетные попытки… Мягкие ткани на глазах теряли структуру, отслаивались, расползались в отвратительное полужидкое месиво. Запах в ванной стоял тошнотворный и усиливался с каждой минутой, пришлось надеть респираторы…

Наконец всё закончилось.

От уникального трофея осталось немного — ванна, наполненная густой жидкостью, мерзкой даже на вид; скелет, ничем не отличающийся от обычного человеческого; видеофильм, зафиксировавший весь процесс…

Все экспресс-тесты, что они успели провести, дали отрицательный результат. Столь похожее на женщину существо не было новой разновидностью известной Конторе нелюди — но чем-то принципиально новым.

Операцию они провалили с треском, мысленно констатировал Лесник. И нечего оправдываться перед собой и начальством: мол, пришлось столкнуться с неведомым и совершенно неожиданным. Грош цена полевому агенту, не умеющему справляться с неожиданностями.

— А те двое? — вспомнил вдруг Ройтман. — Если они — тоже?

Трупы мужчин в спешке оставили лежать на полу личного Славкиного гаража. Едва ли они повторили посмертную судьбу своей спутницы, но убедиться в том стоило немедленно…

До гаража прогулялись втроем — открыв в квартире все форточки и включив кухонную вытяжку на полную мощность. Местный воздух, до сих пор раздражавший Лесника — постоянно чудился легкий запах сланцевой пыли — теперь казался напоенным ароматами альпийских лугов.

Мертвецы обнаружились на том же месте. И в том же состоянии. Слава облегченно вздохнул — уборка в противогазе не потребуется. Спросил:

— А кем она была? Вы таких встречали?

— Не приходилось, — покачал головой Лесник. — Можно окрестить вновь открытый вид. Но что-то не хочется увековечивать свое имя. Предлагаю назвать попросту — русалкой.

— Русалки — миф, — веско сказал Костоправ. — Все классики в один голос говорят: нет русалок и никогда не было. И кентавров не было. И гарпий.

— Знаю я твоих классиков… — протянул Лесник с нескрываемым скепсисом. — Один ошибется, а другие повторяют, как попугаи. Вспомни историю с Аристотелем и восьминогими мухами.

Леснику вдруг подумалось: отчего теоретики Инквизиции столь упорно отрицают существование русалок, водяниц, мавок, лобаст, берегинь, лоскотух? А заодно ундин, сирен, хе-бо, мемозин, су-кызлары, ахти, хы-гуаше, мерроу… и прочих, и прочих — как только не именовали обитающих в воде женщин разные народы мира. Оттого лишь, что инквизиторы ни разу с ними не сталкивались? Не причина, чтобы напрочь отметать саму возможность существования…

Но будущим полевым агентам в Академии вдалбливали четко и однозначно: нет русалок. Нет и не было. Миф. Фольклор. Хотя сплошь и рядом Конторе приходилось иметь дело с существами, почитаемыми за миф официальной наукой и большинством граждан. Пусть не всегда и не во всем они соответствовали своим фольклорным двойникам — но реальная первооснова легенд и мифов всегда прослеживалась четко. И на памяти Лесника дважды приходилось сталкиваться с тварями, ранее неизвестными, не описанными, не классифицированными…

Так почему же?

1927 год…

До чего же они не походили на семинаристов, коим Алексею Николаевичу приходилось читать лекции четверть века назад. Те, давние его ученики, были шумные и непоседливые, порой озорные… Любили сбить с толку неожиданным, провокационным вопросом — уводящим далеко в сторону от предмета лекции.

Эти же…

Молчаливые — никакого постороннего шума в аудитории. Плечистые, коротко стриженные, очень серьезные, на футболках — кимовские значки. И — ничему не удивляются. Вообще. Ни странным вещам, звучащим с кафедры, ни тому, что излагает их человек в сутане священника — да еще и обращается к слушателям: «милостивые государи»… Сами же всегда называют отца Алексия «товарищем Соболевым». Без какой-либо, впрочем, издевки. Приказано изучить всё, что знает недобитый контрик, — изучают, слушают внимательнейшим образом, старательно записывают в тетради, вежливо задают вопросы — исключительно по существу.

Но Алексей Николаевич был уверен: прозвучит приказ увести его в подвал, поставить к стенке и расстрелять — уведут, поставят, расстреляют… Так же спокойно и уверенно, без лишних эмоций.