Дмитрий Костюкевич - Темная волна. Лучшее

— Я располосую любого, кто преградит мне дорогу, — сказал Харп.

Пленницы кинулись к нему, мимо опешивших горожан. Стэн стиснул жену в объятиях.

— Мы уходим, — объявил Харп.

— Куда? — прокаркал Кевендер. — К ведьмам? В ночь?

— Ни одна ведьма не сотворила того, что сделали вы, — зло произнёс следователь.

— Простите, — отчаянно воскликнул Захария, падая на колени.

— Будьте вы прокляты, — ответил Кларк.

Дон Салватерра забился в угол и ныл, уткнув в ладони лицо. Найми тряс головой, тихо рычал и яростно теребил волосы. В его тусклых зрачках навсегда поселилось безумие.

— Пойдём, Стэн.

Они двинулись к выходу. Только в коридоре перевели дух.

— Спасибо, — прошептала Кристина. И вскрикнула.

Кевендер вылетел из бокового коридора. В его задранных над головой руках сверкал тесак. Лицо было перекошено ненавистью. Священник нёсся прямо на Кристину. Тесак начал опускаться вниз, целясь в голову девушки.

Узкое лезвие вошло в висок викария и раскроило череп до самой глазницы. Харп рывком вытащил меч. Чёрная кровь полилась из ужасающей раны. Священник осторожно коснулся виска. Его пальцы погрузились в рану. Со стороны казалось, что он ищет что-то, спрятанное внутри головы. Это длилось несколько страшных мгновений. Словно осознав, что произошло, Кевендер рухнул на колени и медленно завалился лицом вперёд.

— Пора выбираться! — сказал Харп.

Дверь распахнулась прямиком в ад. Ураган терзал Кроглин. Ветер волочил по площади выкорчеванные ставни. На ступеньках танцевали четыре безобразные тени и четыре пары рук царапали ногтями воздух.

— Обмен! — рявкнул Харп. В горящих глазах ведьм мелькнуло что-то похожее на любопытство.

— Вы получите то, чего хотите, и позволите мне увести этих шестерых.

Жёлтый ноготь указал на следователя.

— Сделай!

— И вы отпустите нас?

— Да. Сделай!

Харп жестом показал, чтобы Стэн выводил женщин. Пятясь, не сводя с призраков глаз, учитель и пять его спутниц, прошли вниз по ступенькам. Ведьмы даже не посмотрели на них. Всё внимание было приковано к Харпу.

— Добро пожаловать, — сказал следователь.

Ведьмы заурчали от удовольствия. Слюна потекла из их пастей. Адским сквозняком ворвались они в дверь, устремились по пустым коридорам на запах крови. За ними в школу влетали совы.

— В конюшню! — скомандовал Харп. Люди побежали, пробираясь сквозь ветер и тьму. Рука Кристины лежала в его руке.

Деревянная постройка уже вырисовывалась из темноты.

— Калеб…

Следователь повернулся.

— Калеб, — прошептала Кристина, — я не могу поехать с вами. Я должна…

Её глаза расширились от удивления, и губы стали багровыми. Девушка всхлипнула и повалилась ниц. За её спиной стоял, ухмыляясь, Робин Фаулер. С кончика ножа стекала кровь. В другой руке он держал пистолет.

— Кристина! — вскрикнул Харп.

Девушка полулежала, упёршись ладонями в землю. Её плечи поднимались и опадали. Волосы прикрыли глаза. Кристина улыбалась.

— Ад, — сказала она, — ад ждёт тебя, Робин.

Фаулер посмотрел на пистолет изумлённо. Вены на его шее вздулись. По лбу катил пот. Мыча, он нацелил ствол себе в лицо. Ахнул и нажал на спусковой крючок. Пистолет исторг сноп огня. Заряд прошил череп.

Когда Харп перевёл взгляд с трупа на Кристину, девушки уже не было. Наследница Сары Каллен скрылась бесследно.

— Она ведьма! — пробормотал Кларк, прижимая к себе жену.

— И она спешит на свой шабаш. Уезжай, Стэн. К рассвету вы будете далеко отсюда.

— Нет, Калеб, нет!

— Ради них. Ради их детей. Уезжай.

Стэн простонал обречённо:

— Хорошо. Ради них.

Женщины вскакивали на лошадей. Мелроуз, официантка из «Омелы» и остальные.

— Спасибо, друг, — сказал учитель.

— Береги их.

Он постоял на развилке минуту, а потом оседлал Траяна.

Руины монастыря Святого Христофора светились изнутри неживым болотным огнём. Харп спрыгнул на моховую подушку, и конь галопом поскакал назад в Кроглин. Следователь пошёл через лес. Ночь истекала лунным молоком. Деревья протягивали ветви в сторону руин. Уханье сов сопровождало низкую музыку ветра.

Молодые сосны росли между камней, а посредине клуатра возвышался морщинистый дуб. Свет исходил из почвы, поднимался туманом над двором. В нём колыхались чёрный фигуры. Четыре повешенных ведьмы стояли в каждом из четырёх углов. Подбородки в засохшей крови, мокрые саваны.

В тени дуба стояла Кристина. Спиной к нему, он различал в прорези на сорочке обнажённую лопатку, родимое пятно, в которое угодил нож. Рана уже затянулась, лишь шрам белел.