Дмитрий Костюкевич - Темная волна. Лучшее

— Я верил вам!

Найми плюнул в траву, и пошёл к церкви.

На пороге сидел Кларк. Харп опустился рядом и похлопал учителя по спине:

— Держишься?

— Стараюсь. Девять человек погибло, включая Мишон. Они были моими соседями.

Группа мужчин прошагала мимо. Харп почувствовал на себе недовольные взгляды.

— Кевендер будет читать проповедь, — пояснил Кларк. — Смерть Лоуза развязала ему руки.

— Сколько у нас раненных?

— Трое.

— Им нужна медицинская помощь. Надо немедленно вывезти их из Кроглина. Причём сделать это по возможности тихо. Детей и оставшихся старух тоже. С этого дня мы с тобой лично охраняем школу.

— А как быть с Фаулером и Салватеррой? Они заперты в амбаре.

— Просто следи, чтобы их кормили. Я потом решу, что с ними делать.

Харп прервался, и помахал приближающемуся Захарии Айбу.

— Что там в церкви, Захария?

— Кевендер городит околесицу про жертву, которую мы должны принести, — презрительно сказал трубочист. — Он призвал людей ночевать в храме. И из всех, кто там был, ушёл только я.

— Так даже лучше, — промолвил Харп. — Не будут путаться под ногами. Возьми пару людей, которым доверяешь, и оружие. Охраняйте школу.

— Будет сделано, сэр.

Харп бросил хмурый взор на церковь. Оттуда доносился голос викария:

— Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы встать против козней диавольских…

К обеду Харп получить разрешение родителей отвезти детей в безопасное место. Матери согласились сразу, а отцов пришлось уговаривать. Со следователем они говорили подчёркнуто холодно.

Кларк пригнал к южной окраине повозку. Трое раненных, две старухи и пять детишек забрались внутрь. Быть кучером вызвался отец Кристины. Повозка, скрипя колёсами, поехала в сторону Королевского Леса. Её пассажиры с тоской смотрели на удаляющийся Кроглин. Лишь девочка звонко смеялась.

— Нас осталось двадцать семь, — констатировал Стэн. — Вместе с нашими женщинами.

— А сколько человек сейчас в церкви?

— С десяток.

У школы их ждал мрачный Захария. С ним были два рыжих брата Ревеки Тауфман.

— Я видел, как Найми выпустил из амбара Робина Фаулера и его дружка, — сообщил трубочист. — Я сказал ему, что вы запретили, но он ответил, что после смерти Лоуза, главный здесь Кевендер. Теперь все, кроме Тауфманов, поддерживают священника.

— И констебль Грэм?

— Констебля после вчерашней ночи никто не видел. Наверное, валяется пьяный в какой-нибудь канаве.

Харп поскрёб подбородок:

— Выходит, нас пятеро против тринадцати.

Дверь в конце коридора открылась, и из неё высыпали женщины Кроглина. Даже хрупкая Мелроуз выглядела как-то преображено. Следователь поймал взгляд Кристины.

— Тринадцать против тринадцати, — сказал он.

Ночью разгулялся ветер. Град колотил в пустые дома. В церкви горели свечи, мёртвые лежали у алтаря, а живые молились вместе со своим пастырем. Вторая половина горожан обходилась без молитв. Женщины устроили для своих стражей поздний ужин. Повариха гарцевала между столов, подавая еду, не скрывая своей радости от работы. Кларк, обняв жену, шептал ей что-то мечтательно. Харп наблюдал за ними с улыбкой.

Кристина присела рядом с ним.

— Будто ничего не происходит.

— Они устали бояться.

Девушка придвинулась теснее. В памяти возникла её голая спина.

— Завтра ночью, — проговорила она, — когда настанет черёд делать вам выбор…

Душераздирающий крик прервал её. Харп вскочил, перевернув стул, и ринулся в фойе. Входные двери были распахнуты настежь. Ветер со свистом врывался в коридор, снежная пороша кружилась в лунном свете.

Братья Тауфманы забились в угол и обезумевшими глазами смотрели на гостей.

Четыре тёмные фигуры висели в воздухе, грязные босые ступни чуть касались порога. Ветер развивал нечесаные волосы, в которых запуталась паутина и мёртвые мотыльки. Гостьи сами были мёртвыми. В прорехах старомодных платьев серела истлевшая плоть, в заплесневелых выскобленных глазницах блуждали белые огоньки. Обличия казнённых ведьм были столь ужасны, что даже смельчак Захария кинулся прочь, вглубь школы.

Только Харп остался в вестибюле, один на один с мертвецами.

— Впусти нас! — прошелестело.

Ведьмы двинулись вперёд, волоча над порогом ступни, но застыли у самой двери, словно упёрлись в невидимую преграду. Ногти заскребли по воздуху:

— Пригласи нас! — потребовал голос-шелест. — Позволь нам войти!

— Зачем вы пришли? — грозно спросил Харп. Ни один мускул не дрогнул на его лице.