Рин Дилин - Заложники

* * *

Мать Мишеньки сидела в небольшом больничном сквере на скамейке, когда к ней подошла медсестра и сказала, что её сына не стало. Третьего подряд.

Первый упал с лошади и ударился виском о камень. Второй пошёл на речку и утонул. А третьего вот, чахотка съела. Без него у неё остались две дочки и ещё сынок. Но он тоже начал чахнуть на глазах, сильно похудел. Врачи подозревают, что он заразился от брата.

«Возможно, тут тоже сынок», – погладила она свой уже большой живот.

Муж всё чаще стал кричать на неё, говорит, что это её вина в том, что мальчики в их семье долго не живут.

«Одни проклятые бабы от тебя плодятся! – зло упрекает он её, – Лучше бы я тогда на Зинке женился!»

А она-то что может сделать? Разве что закрывать глаза и помалкивать, зная, что он к этой самой Зинке на сторону и бегает. Все всё видят, соседи за спиной уже судачат, да ей же про всё и рассказывают. Те же доброхоты и посоветовали ей обратиться к ведьме, живущей на окраине старой деревни за станцией. Лютариха, кажется, её зовут.

– Если ещё хоть один пацан умрёт, я от тебя уйду! Проклятая баба! – зло бросил ей муж сегодня в больнице.

И вот, Мишенька умер. Что теперь делать?

«Идти к ведьме, – тут же ответила она сама себе, – Хуже уже всё равно не будет».

Женщина поднялась со скамейки и решительно направилась в сторону станции. Дойдя до неё, она перешла железнодорожные пути и пошла по просёлочной дороге. Войдя в деревню, она шла между покосившихся домов, выглядывая в них признаки дома ведьмы.

Лютариха уже ожидала её возле калитки.

– Знаю-знаю, какая беда тебя ко мне привела, – сказала она, старательно морща коричневое лицо в улыбке, – Заходи в дом, милая, заходи.

Нехорошее предчувствие шевельнулось в душе женщины, но она сердито отогнала его от себя: ну, что за глупости, в самом деле?! Зря, что ли в такую даль шла, спрашивается?

Она осторожно прошла в врастающий в землю дом ведьмы. Та поставила какой-то котелок в печь и принялась помешивать дурно пахнущее варево.

– Муж от тебя к разлучнице, гулящей бабе уйти хочет. А всё потому, что сыновья у тебя умирают один за другим. Так? – спросила ведьма, и женщина кивнула, не в силах говорить от подступающей комом к горлу тошноты.

– Так, – вслух вместо неё подтвердила Лютариха, продолжая помешивать в котелке, – есть у меня кое-что, что поможет тебе. Обряд один древний. Только тебе нужно решить, кто тебе дороже – муж или сын?

Женщина испуганно схватилась за выпирающий живот:

– Как это, решить кто дороже?..

Ведьма посмотрела на неё, раскаркалась в смехе и махнула на её живот:

– Да не этот! А тот, что в больнице сегодня умер. Вот тебе и нужно решить, кто тебе из них важнее – муж или умерший сын.

Женщина задумалась и спросила:

– Есть же в этом какой-то подвох? Иначе бы ты и спрашивать не стала.

– Умная какая, гляди-ка, – Лютариха села за стол и пригласила сесть посетительницу, – А он, подвох этот, завсегда есть. Вот смотри: ты сейчас стоишь на распутье и по какой дороге пойдёшь, такая твоя судьба и будет. Пойдёшь по первой: уйдёт от тебя мужик к Зинке. Четвёртый твой мальчик тоже умрёт от чахотки. А этот, что не родился ещё, умрёт от голода. Судьба у них такая, на роду им так написано.

Мать Мишеньки охнула и прижала ладони к животу, словно пытаясь его защитить.

– Но ты можешь выбрать другую дорогу. Пожертвуешь умершим сыном, мужа в семье удержишь, и двое его братьев в живых останутся. Решать тебе, как оно будет, – хмыкнула ведьма, встала и снова принялась помешивать варево в котелке.

Посетительница помолчала, подумала и спросила:

– Так что же тебе нужно? Тело Мишеньки?

– Труп только могильным червям требуется. Тут его душа нужна. И не мне, – она повернулась и ткнула в её сторону вонючей поварёшкой, – а тебе! Ты её к земле привязывать будешь. Не уйдёт душа мальчика на тот свет, и для его братьев дорога закроется. Не ушла душа в отведённый судьбой срок, и судьба других переменилась. Понимаешь?

Мать Мишеньки посидела, помолчала и, наконец, сказала:

– Хорошо, я согласна.

Даже видавшая виды Лютариха от удивления крякнула:

– Вот как? Так просто? Не будешь ныть, торговаться, умолять сделать как-нибудь по-другому?

– Не буду.

– Понимаешь хоть, что страшный грех на душу берёшь? Душу своего ребёнка к земле до скончания времён привязываешь, Царствия Божьего лишаешь?

– Ворожба – это всегда страшный грех. Я согласна, не мучай меня, ведьма. Говори, что делать надобно.

Лютариха усмехнулась: