Рин Дилин - Заложники

– Ну-с, Мишенька, как у нас сегодня дела?

Мальчик по-цыплячьи вытянул шею, заглядывая ему за спину и надеясь, что мать не совсем ушла и сейчас вернётся, но её всё не было и не было. От этих простых движений кашель снова прорвался и заставил его биться до судорог, выхаркивая из себя сгустки крови.

– Ну-ну, не надо так… Сестра! Сестра! – закричал доктор, повернул мальчика на бок, и принялся успокаивающе похлопывать по спине.

Мишеньке нравился этот добрый доктор. Его мягкие руки действовали порой лучше горькой микстуры, и злой кашель ненадолго выпускал мальчика из своих когтей, оставляя после себя булькотание, сипение и свист.

– Только зря лекарства переводим… – сказала пожилая медсестра, принеся микстуру, но наткнувшись на строгий взгляд доктора, осеклась и замолчала.

Доктор забрал у неё флакон и сам влил в рот извивающемуся в приступе мальчику лекарство. Он продолжал держать и гладить его по спине, пока оно не подействовало, и приступ не отступил.

– Ну, вот, Мишенька. Тебе уже намного лучше, – сказал доктор, – Ещё чуть-чуть и ты поправишься. Тогда мы выпишем тебя домой.

Но по его печальному взгляду мальчик понял, что это ложь. Ему было жаль расстраивать этого доброго усталого молодого мужчину, и он попытался улыбнуться ему, делая вид, что верит.

В палату вошла молодая красивая женщина, в светлом платье с кружевами и оборками, с одетой на высоко уложенные волосы шляпкой с широкими полями и цветами из ткани. Мишенька уже не в первый раз видел её и знал, что это жена доброго доктора.

– Вот ты где, – сказала она мужу, подставив щёку для поцелуя, – я сейчас зашла в кондитерскую и купила какие-то совершенно удивительные пирожные! – она вручила ему коричневую коробочку, перевязанную верёвочкой.

– Не стоило тебе сюда приходить, здесь столько инфекции… – начал было доктор, но она его перебила:

– Что же мне делать, mon chéri, если мой муж почти не появляется дома? – и улыбнулась ему.

Затем женщина посмотрела на Мишеньку и присела к нему на краешек кровати. Она вытащила из рукава своего красивого платья носовой платок и промокнула им покрытый холодной испариной лоб мальчика.

– Ну? Что скажешь, малыш? Ты не будешь против, если я ненадолго заберу у тебя доктора?

Мишенька сжал её руку с платком у себя на груди, слабо улыбнулся и покачал головой, давая понять, что совершенно не против. В последнее время он старался не разговаривать, потому что даже одно произнесённое слово могло вызвать новый приступ. Женщина с жалостью посмотрела на тонкую бледную ручку и внезапно сказала:

– Ты очень хороший мальчик. Знаешь что? За такую добрую услугу, я подарю тебе свой платок. Хочешь?

У мальчика загорелись от радости глаза, и он кивнул. Она вложила платок в его руку, легонько погладила ладонью в кружевной перчатке по щеке и встала:

– Не скучай. Скоро твой доктор к тебе вернётся.

Когда они ушли, мальчик рассмотрел подарок. Платок был очень красивым, сливочно-белый с вышитыми букетиками цветов и лёгкими, точно паутинка, кружевами по краям. Мишенька поднёс платок к лицу и понюхал. От него пахло цветочными духами жены доктора. От резкого запаха злобный кашель вновь рванулся наружу, раздирая изнутри лёгкие. Мальчик прижал к груди драгоценный подарок, чтобы не испачкать его брызжущей изо рта кровью, но несколько капель на него всё равно попало.

Мишенька бился и выгибался, пытаясь вобрать в себя хоть немного воздуха, но кровь изо рта пошла пузырящейся алой пеной, не давая ему сделать и глотка воздуха.

– Эй, сестра! Сестра! Доктор! Здесь мальцу совсем худо! – закричали больные, лежащие в одной с ним палате, – Сестра!

Когда в палату подоспел врач, всё было уже кончено. Мальчик затих и замер, уставившись в потолок широко распахнутыми глазами, крепко-накрепко сжав в своей ручке белый, с алыми пятнами кружевной платок. Доктор констатировал смерть, закрыл мальчику глаза и накрыл тело с головой простынёй.

– О боже, боже! – рыдала в коридоре жена доктора, – Это я виновата! Если бы я не увела тебя, ты бы успел спасти бедного мальчика!

Мужчина прижал её к себе, и принялся утешающе гладить её по спине.

– Успокойся, это не твоя вина. Мальчик умирал, и я уже ничем не мог помочь ему. Час или два… это всё равно случилось бы сегодня. Ночь он точно не смог бы пережить.

Невидимая для них душа мальчика тоже пыталась её утешить:

– Пожалуйста, не надо грустить. Мне уже хорошо и ничего не болит. Спасибо, вы очень добрая. Доктор, можно мне уже выписаться домой? Я хочу к маме.