Александр Матюхин - Город Спящих [litres]

Зверь засмеялся, тяжело дыша. От его шерсти всё ещё шёл тёмный дым. Тошик заметил, как Пашка, Вовка Зацепин и Шмыга осторожно обходят Зверя со всех сторон. Тогда и он нагнулся, подобрал два камня, зажал в кулаках.

– Девочка, мне жаль, но твоего отца больше нет! Сущность не живёт внутри меня, она растворяется, делая лучше, сильнее. Ладно, я обманываю. Мне нисколько не жаль. Так и было задумано, честно-честно.

Вика мотнула головой.

– И всё равно, я не верю! Он не даст тебе сделать плохое! Думаешь, я две недели спала на заднем сиденье автомобиля, чтобы ты вот так прошёл? Папа не даст!

Зверь не стал отвечать, он бросился по крыльцу к Вике. Казалось, всего секунда – и он подхватит девочку, швырнёт её вниз, а сам ворвётся в Омертвевший дом… Тошик понял, что не успевает. Никто бы не успел. Вика зажмурилась, но не отступила.

Но Зверь остановился вдруг, будто ударился о невидимую стену. Обгоревшая шерсть встала дыбом. Зубы оскалились. Он приподнялся на лапах, ударил когтями по воздуху, и перед Викиным лицом очертились четыре неровные линии.

– Я не могу!.. – прохрипел Зверь и попытался снова подняться выше.

Снова ударился о невидимый барьер, встряхнул головой, прыгнул вперёд, ударился, отступил, обрушил на Вику отчаянные торопливые удары – но они не доходили до цели, царапали воздух, оставляя на нём следы.

– Что происходит? – к Тошику подошёл Вовка Зацепин. – Это и правда ваш отец?

Тошик не знал ответа, да он и не потребовался. Из-за спины Вики вышла Ленка-пенка. Ленка держала в руках большой гребень с редкими изогнутыми зубьями, похожими на коготки, и равнодушно окинула взглядом забытого Зверя, который бесновался на ступеньках.

– Не получается? – спросила она без всякого сочувствия. – Какая жалость.

Из темноты дверного проёма следом за ней вышла и мама. Настоящая и живая. Одета она была в плотное белое платье, закрывающее ноги до пола, с длинными рукавами и высоким воротом. А в волосах торчал цветок.

Вика обернулась, закричала звонко:

– Мама! – и бросилась ей на шею. – Мама, мамочка! Это ты! Это правда ты! Я так рада, так рада!

Зверь застыл внизу, глядя на маму. Вся его ярость куда-то пропала. Теперь он походил на уставшего и вымотавшегося медведя.

Мама же, поддерживая Вику одной рукой, легко спустилась по ступенькам и остановилась перед Зверем. Положила руку ему на плечо. Зверь не успел увернуться (да и вряд ли бы смог). Он заскулил – тихо и трусливо. Медленно опустился на задние лапы. По лицу у него снова пошла крупная дрожащая рябь.

– А ведь я помню тебя совсем другим, Зверь, – сказала мама. – Когда ты был ещё похож на человека, думал, как человек, и был влюблён, как человек. Сейчас в тебе уже ничего не осталось.

Зверь продолжал скулить, даже не делая попыток отступить или сбежать.

– Я не убью тебя, не бойся, – продолжала мама, глядя на лицо Зверя. Её голос успокаивал. – В городе никто не умирает просто так. Я заберу все сущности, что ты накопил, а потом ты уберёшься обратно в лес и никогда больше не выберешься оттуда.

– И папу заберёшь? – спросила Вика негромко.

– И папу, конечно. Но это всё не так просто, как кажется.

Мама осмотрела двор (улыбнулась Тошику), взгляд остановился на мертвецах, застывших за оградой. Море из тысяч бледных лиц колыхалось в тумане.

– Слышите все? – спросила мама. – С этого момента дом снова приглашает путников. А Зверь уберётся восвояси. Никто не причинит вам вреда!

С этими словами она сгребла Забытого Зверя за шкирку и легко подняла. Тот скрючился, поджав хвост и лапы, и коротко взвыл.

– Хороший пёсик, – рассмеялась Вика.

Ленка передала маме гребень. Та запустился зубья в густую шерсть и начала безжалостно, рваными движениями вычёсывать Зверя, как драного кота. Зверь заскулил громче, но не сопротивлялся. К маминым ногам падали тяжёлые завитки шерсти, вперемешку со светящимися лохмотьями. Сущностями!

Ленка между тем стала аккуратно собирать эти лохмотья в пакет. Некоторые пробовал унести ветер, но на помощь Ленке бросились Шмыга с Вовкой.

Мама расчёсывала Зверя минут десять, потом опустила его на землю. Он тут же отступил, прихрамывая, окружённый верными прихвостнями. Его глазки поблескивали. Зверь как будто стал меньше, щуплее, на его боках проступили рёбра.

– Возвращайся в лес и больше никогда здесь не показывайся, – сказала мама. – Мы закончили навсегда. Понял меня?

Интонация у мамы была такая, будто она отчитывала Тошика за двойку по математике в школе.