Юрий Некрасов - Призраки осени [litres]

Руки не знали усталости.

Иногда Люку казалось, что кто-то подсматривает за ним из-за плеча. Он даже чувствовал любопытное дыхание, но никогда не оборачивался. Он верил – у них договор: Люк заполнит пустоту дома смыслом и жизнью, а тот взамен…

Шейла шла за братом от самой школы.

Нетерпеливая, как кипящая вода, она дождалась-таки, когда он полезет вниз, и сдернула за шиворот на землю.

– Ты там что-то прячешь, – Шейла соображала ничуть не хуже брата.

– Я полез туда в первый раз, – растерянность Люка была почти всамделишной.

– Лгунишка, – Шейла покачала головой. – Что там? Скажи, и я отстану.

Люк насупился, в голову лезли самые разные мысли, но одна, навязчивая, как заноза, никак не желала уходить: это его дом, и терять его Люк не намерен.

– Я выслеживаю здесь чудовище! – осенило Люка. Девчонки ведь боятся всякой нежити?!

– Брось, – захихикала сестра, но как-то неуверенно.

– Это особняк мэра Холдстока. Никто не живет в нем уже сто с лишним лет.

– Почему же его не снесли?

– Здесь был музей, а до этого жили дальние родственники.

– И теперь храбрый следопыт Люк Комптон выследил здесь адское порождение тьмы! Откуда ты так много знаешь про эту развалину? Ты точно лазал сюда до этого, – Шейла торжествующе рассмеялась. – Попался-попался, неумеха.

– Оно живет в подвале, – Люк говорил с какой-то мрачной торжественностью, почти декламировал. – Жрет крыс и кошек. Придет самая темная ночь, оно выберется оттуда и погубит весь город.

– Перестань.

– Хочешь его увидеть? Спустись в подвал, – Люк откровенно торжествовал. Вечер стискивал руки облаков на горле заката. Дом казался черной птицей, сидящей на черепе холма. От слов мальчика веяло необъяснимой жутью.

– Глу-по-сти! – Шейла была упряма и не могла уступить брату.

– Проверь сама.

Шейла закусила губу и посмотрела на черный силуэт, вырезанный на цветной бумаге оранжевого неба. Гордость боролась в ней со страхом. Насмешливый взгляд брата подталкивал в спину. Шейла подошла к плющу и с сомнением подергала за него. Тот казался прочным.

В паре метров над землей сухие лианы не выдержали ее веса, и сестра упала наземь. Люк покатился со смеху, Шейла надавала бы ему по ушам, если бы в тот самый миг не услышала, как кто-то цокает ногтем по перилам в подвале. Зовет ее.

Она уходила от дома, но стук не отпускал Шейлу.

Он звал ее на ту сторону зеркала. Обещал. Уговаривал. Ценил.

Со следующего дня Шейла стала пропадать в городской библиотеке.

Люк облазил весь дом, но не нашел в него другого входа. Обе двери были надежно заперты, а решетки прочны.

По ночам его мучили кошмары. Дом страдал без его картин. Незаполненные пустоты набухали пузырями и лопались. Из них потоками лились тараканы и покрывали пол волнующейся, аплодирующей толпой. Злоба и желание убить Люка искажала их крохотные человеческие лица.

Однажды ночью кошмар захватил его врасплох, тараканы накинулись на него, и Люк вынырнул в свою постель, задыхаясь и всхлипывая.

Шейла о чем-то рассказывала подругам. Как раз сегодня они ночевали у Комптонов.

– В этом доме кое-кто живет, – вещала сестра самым внушительным голосом, на который была способна. – Я ходила в подвал и видела его там!

– Кого? – взвизгивали подружки.

– Кто-нибудь хочет пойти туда со мной?

Уильям Стивенсон – наследник больших талантов и надежд – слыл человеком низким.

Несмотря на заботу матушки и презрительное, но щедрое расположение отца, еще мальчишкой он любил подлые дела.

Особое удовольствие доставлял обман.

Уильям обставлял его с особым, одному ему свойственным шиком. Душа требовала артистической тонкости и драматического размаха.

– Верно ли рассказали мне эти добрые юноши, что ты принудил их украсть записи по латыни девицы Дутль и вылить на них чернила?

– Это ложь, святой отец! Я отговаривал их и даже пытался силой отобрать тетради.

– Ах ты, вонючка!

– Отрок, не оскверняй свои уста и мой слух.

– Святой отец, он наговаривает на нас!

– Мне нет нужды доказывать свою безвинность, однако скажите, если я вас обманываю, отчего мои руки чисты, а их – в чернилах?

Уильям привел братьев Хоуп, глуповатых и тощих, на задний двор школы. Напялил на голову и плечи капюшон из мешковины, перемотал толстой тканью запястья и потребовал от подельников кровавой присяги.

– Руки резать? – ужаснулись братья, вглядываясь в прорези мешка. Стивенсон походил в нем на карлика-палача.