Андрей Дашков - Танатос рулит!

«Правильно, так его, мудака», — мысленно одобрил NN и тут же запрезирал себя за холуйство. Старик, по крайней мере, высказывался вслух. Стало совсем тоскливо. Настолько, что стянуло кожу на лице. Пепел самоуничижения — плохое удобрение.

Хорошо, хоть Алиса не обманула. Не успело сердце отстучать и десяти тактов своей депрессивной мелодии, как в лучах фар появился потенциальный пассажир. Вернее, даже двое, но один не подавал признаков жизни. Бритоголовое существо в джинсах, куртке и сапогах лежало возле перевернувшегося кверху колесами автомобиля. Тут же, прислонившись к помятому корпусу и, по-видимому, совсем не опасаясь возгорания, стоял холеный молодой человек в вечернем костюме и вертел вокруг пальца брелок на цепочке. Выглядел он совершенно спокойным и даже умиротворенным, несмотря на дождь, рассеченный лоб и разорванный пиджак. Рана уже не кровоточила, а густые черные волосы красавчика находились в таком неестественном порядке, словно он только что вышел из парикмахерского салона, где его заодно и побрили.

Когда «туарег» остановился рядом, мужчина не двинулся с места. NN разглядывал разбитую машину и недоумевал, по какой причине произошла авария. Если столкновение, то с чем? Если вывернутый на скорости руль, то кто сидел за рулем и кого тогда считать самоубийцей? Насколько он мог судить, бритоголовая девушка (или подросток? — нет, все-таки девушка) была очень молода и не очень симпатична. Дождь почти смыл с нее кровь. Лицо почти не пострадало. Похоже, оба не были пристегнуты и спутник вытащил ее из салона уже после того, как она отдала концы. Но закрыть ей глаза он не потрудился. Теперь дождевые капли стекали из уголков этих неподвижных, остановившихся в момент катастрофы глаз, и казалось, что мертвая плачет.

«А почему она одна мертва?» — вдруг подумал NN. Девушка действительно была первым безусловно мертвым человеком, которого он увидел за все время своего пребывания здесь. Отсюда следовало, что смерть отнюдь не гарантировала пробуждение. Он не знал, зачем ему еще одна очевидная, на первый взгляд, истина, но решил, что когда-нибудь пригодится.

Алиса опустила стекло и небрежно бросила:

— Одно место.

Красавчик развел руками и показал на мертвую:

— Ладно, придется оставить ее здесь.

Никакого сожаления по этому поводу он, похоже, не испытывал.

Разглядев блестящий предмет, который болтался на цепочке, старик громко и судорожно сглотнул. Это была сова из желтого металла. Возможно, золотая.

— Ты не понял. Ты остаешься, а ее я забираю. Вонючка!..

Старик нехотя выбрался из машины и направился навстречу судьбе с видом санитара или могильщика, которому давно осточертела его работа. Красавчик смотрел на него, как на шестьсот шестьдесят шестую страницу в Библии.

— Ну, иди сюда, — спокойно сказал он, выпрямляясь. NN не заметил момента, когда вместо ключа с брелоком в его руке, словно по волшебству, появился нож.

Алиса отреагировала лишь тем, что произнесла тихо и не поворачивая головы:

— Доставай свою пушку.

NN подчинился будто под гипнозом, причем гипнотизером была вовсе не Алиса. Все происходило в точном соответствии со сценарием, который невозможно было исправить или отменить; более того, у него появилась уверенность, что эта сцена уже разыгрывалась когда-то, и не один раз — возможно, другой труппой и в другом театре.

Стекло с его стороны бесшумно опустилось. Он выставил руку в окно и направил ствол на красавчика. Тот, похоже, не придал этому особого значения. Его намерением на ближайшие несколько секунд явно было выпустить Вонючке кишки, и NN не видел причин, почему бы ему этого не сделать. Кроме одной. А именно, своего личного участия в этой странной разборке из-за мертвого тела на отшибе «другой формы существования», как выразился незабвенный Зеба с подачи некоего трехсотлетнего «папаши».

Вонючка, кажется, уверовал, что хуже здесь не будет, либо попросту не осознавал опасности. Во всяком случае, он двигался прямо на нож, хоть и приволакивая ногу, однако вполне уверенным шагом. Красавчик был не из тех, кто достает оружие ради дешевой угрозы. Но NN этого не знал до той секунды, пока лезвие не погрузилось полностью в Вонючкино брюхо. Тогда он выстрелил, почти не целясь, — и, как ни странно, не промахнулся.

Пуля попала красавчику в шею. Он пошатнулся, посмотрел на стрелявшего, затем поднес к ране руку и заткнул пальцем красный фонтан. Правда, неплотно: кровь продолжала извергаться толчками и стекала ему в рукав, окончательно испортив костюм.