Андрей Дашков - Танатос рулит!

— В мотеле. Только что. Стрелял в меня. Попал в твою машину.

Старик тихонько захихикал. Алиса зыркнула в зеркало заднего вида.

— Так ты был в мотеле? Счастливчик. Надеюсь, хоть отдохнул немного?

— Хочешь сказать, ты никакого мотеля не видела? Там еще вывеска была: «У мертвого полицейского».

Уродец уже беззвучно рыдал, сползая все ниже и ниже. Алиса вздохнула, будто по принуждению имела дело с двумя недоразвитыми детьми. Впрочем, одно дитя все-таки было развито чуть лучше.

— Скажи ему, Вонючка, — разрешила она.

Старик с радостью приступил.

— Это был Хранитель Ключей, понял, дурень? А привидеться он тебе мог кем угодно. Такая у него блядская натура. «У мертвого полицейского», говоришь? Хе-хе-хе… Но ты все равно молодец. Ты его сделал. Заснул, наверное?

— Ну, заснул.

— Да! Самый верный способ, когда имеешь дело с коматозником. Спишь, спишь, сопишь себе в две дырки — пока не ты ему приснишься, а он — тебе. Ты его переспал , понимаешь? Дай поцелую, родной…

Урод и впрямь потянулся к нему, вывернув губы, покрытые розоватой пеной. Дохнуло такой вонью, что NN передернуло. Он отшатнулся и сложил кулак для удара. Потом увидел, что у старика вокруг шеи затянута петля. Очень туго. Так туго, что он сразу и не заметил грязную веревку в складках кожи.

— Уймись, Вонючка, — повторила Алиса. С тем же эффектом. Прозвище более чем подходило изувеченному старику средних габаритов. И где только она его подобрала?

«С другой стороны, где она подобрала меня?»

Из этого вопроса неизбежно вытекал следующий: куда они едут теперь, учитывая, что NN осчастливил их ключом? Чтобы не быть осмеянным снова, он придержал язык. Обернулся: ни сзади, ни по сторонам не удавалось разглядеть ни единого проблеска огня. Мотель сгинул, как очередной сон, вложенный в сон, вложенный в сон. И так далее, пока вмещает рассудок. Но кто сказал, что с безумием все закончится? Может, все только начинается. А может, это оно и есть…

Алиса, видимо, сочла, что они находятся в достаточно темном, уединенном и удаленном от всяких «мотелей» и «хранителей» месте. Сбросив скорость, она повернулась к своим пассажирам, забросив локоть на спинку сиденья. NN не слишком беспокоило, что она не смотрит на дорогу, — собственно, никакой дороги не было. «Туарег» то ли падал сквозь темноту, то ли просто вращал колесами в точке без координат. Буксовал, напрасно сжигая танатос. Справедливости ради надо заметить, что по крайней мере здесь была сила тяжести.

Зато шрам на личике Алисы стал виден во всех подробностях, и NN поймал себя на том, что ее испорченная красота вызывает горечь, как убитая птица.

— Ну как, Вонючка, теперь можно? — наконец спросила она не без иронии.

Тот с хитрецой покосился на NN, сунул в рот палец, затем выставил его, держа перед собой, словно определял направление и силу ветра. Спустя несколько секунд выдал резюме:

— Рискнем.

Алиса чуть-чуть опустила боковое стекло. Через узкую щель старик поспешно выбросил штуковину, испускавшую розовые вспышки, которая ничего не осветила и на время скрылась из виду. Девушка тут же подняла стекло. Потом «лампа» снова появилась — уже вдалеке, превратившись в мерцающий тусклый огонь, как будто катившийся по земле.

— Хорошо пошла. Давай за ней! — От возбуждения старик засучил ногами и, как показалось NN, слегка обделался. Во всяком случае, запахло еще хуже, чем прежде (хотя хуже вроде было некуда), и NN попросил Алису опустить стекло и с его стороны.

Оба уставились на него, как на безумного. Первым подал голос старик.

— Ты это, дурила, не чуди. Не хватало нам еще коматоз словить. Тогда уж точно никуда не приедем.

— А куда ты надеешься приехать?

— Хоть ты ключ и захапал, но меня-то за дурака не держи, ладно?

— Отодвинься, а то блевать хочется.

— Не нравится?.. Чистоплюй хренов. Когда-то я сам таким был. Имел жену, бл-л-лин, дочку, бл-л-лин, любовницу, бл-л-лин, счета в банке — о, бл-л-лин! — короче, гребаную жизнь…

— А потом? — прервала Алиса его излияния.

— Чего — потом? — с туповатой подозрительностью спросил старик.

— Расскажи ему, что было потом.

— Потом, в одно гребаное утро, какая-то падла просыпается, мать ее, и ты перестаешь ей сниться . И оказываешься здесь, с ног до головы в дерьме. Хуже, чем поганый нищий, — нищему хотя бы подают. Хуже, чем конченый бродяга, — тот может попроситься переночевать…

— Не брызгай на меня слюной, — предупредил NN.

— Какого!.. — взвился старик и в сердцах пнул спинку водительского кресла. — Давай его выкинем на хрен!