Чарльз Биркин - Стихи и букет роз

Салли прошла с ней до своей комнаты. Ветер утих, луна скрылась за тучами, и ночь вплотную подползла к стенам замка. Салли никогда раньше не испытывала чувства такого одиночества. Казалось, на всем свете осталось только четыре человека: Маргарет де Сивенн, она сама, Пьер и сморщенная Мари.

Итак, вот ее комната. Она зевнула и потянулась всем телом. Сон и отдых — вот все, чего она жаждала. А завтра будь что будет.

На следующий день она и Маргарет прогулялись до деревни, представлявшей из себя разбросанную группу жалких домишек, над которыми возвышался замок, а за ним, в свою очередь, массивный зловещий Монтнегр. Возвратились они, когда уже стемнело. Салли устала и была голодна, но день, проведенный на свежем воздухе, благоприятно подействовал на нее. Хозяйка посмотрела на Салли и улыбнулась:

— Вы видите, я была права, пригласив вас приехать сюда. Вам была просто необходима перемена места.

— У меня не хватает слов, чтобы отблагодарить вас. Но я хочу поговорить с вами обо всем. Я не совсем понимаю, зачем вы делаете все это для меня.

Маргарет нетерпеливо пожала плечами.

— Зачем вспоминать старое? Оно мертво, и воскрешать его опасно, — у нее в голосе появилась странная нотка.

Тем же вечером чуть позже, после обеда, когда женщины сели покурить, Салли решила поговорить с Маргарет откровенно и до конца прояснить ситуацию. Она была глубоко тронута добротой последней, и ей было искренне жаль, что тогда все не вышло по-другому. Но ведь она не знала ничего о Маргарет и поэтому обвинять ее было не в чем. Салли лежала, свернувшись калачиком, на диване. Они обсуждали книги, и это было показательно: беседа касалась лишь самых абстрактных тем, абсолютно не связанных ни с чем личным. Маргарет старательно избегала всего, что могло бы выходить за пределы абстрактных дискуссий. И Салли почувствовала, что пришло время рискнуть и попробовать оправдаться в глазах этой женщины. Она отложила в сторону сигарету, резко вскочила на ноги и движением руки отбросила назад свои густые белокурые волосы.

— Мадам де Сивенн… Маргарет. Могу я называть вас Маргарет?

— Конечно же.

— Я хочу объяснить вам все насчет Андре и меня.

— О, боже! — воскликнула Маргарет и посмотрела на нее ничего не выражающим взглядом. В ее голосе чувствовалась невыразимая скука.

— Но я обязана это сделать. Вы так милы со мной, что я чувствую себя просто… — она поискала нужное слово, — просто нахалкой.

— Кто же может изменить чувства людей?

— Понимаете, я ничего о вас не знала. Я познакомилась с Андре в ночном клубе. Я знала, что он женат, но думала, одному богу известно, что он не живет с женой, — она замолчала. — Вы очень любили его?

— Он был для меня всем.

— Я тоже любила его. Вот почему это было так ужасно, когда все произошло. О, это был просто какой-то кошмар. А газеты — они не щадили меня, вы знаете. Я думаю, вы прочитали, что он умер в моей спальне. Да, жизнь для меня закончена, и я не вижу выхода.

— Вот почему я и позвала вас сюда — чтобы вы могли скрыться от Лондона, пока… вас не перестанет мучить ваша уязвленная гордость.

Салли встала и подошла к огню, прислонясь к высеченному из камня камину. Ей было легче разговаривать с хозяйкой, не видя ее глаз.

— Кажется странным, что я рассказываю все это жене?

— Разве есть что-либо более странное, чем сама жизнь?

— Маргарет! Я любила Андре. Я любила его, и он любил меня. Мы ничего не могли поделать, ничего. Помню тот вечер, когда я видела его в последний раз, тот вечер, когда он умер. Я ждала, когда он зайдет за мной, чтобы отправиться вместе на обед. В квартиру позвонили, меня охватила паника, ведь я была еще не совсем готова. Я подумала, что пришел Андре, но это был не он. Это был мальчик с огромным букетом алых роз и запиской. В ней были стихи:

Когда-то я не знал любви,

И, не любя, любовью наслаждался.

Все. Но я их никогда не забуду, — Салли с трудом удавалось выговаривать слова. — И вот я повстречала вас, — продолжила она, — сначала я думала, что не поеду сюда, что вы наверняка ненавидите меня. Рядом с вами я выгляжу такой жалкой, такой незначительной. Вы так великодушны, моя дорогая, — она тяжело опустилась на пол, и плечи ее подрагивали от рыданий.

Маргарет приблизилась к ней и стала гладить ее волосы.

— Не плачь, мое дитя. Мы обе любили Андре. Все уже в прошлом, мы ничего не можем поделать.

Но на лице у нее было выражение сильной ненависти к той, с кем она разговаривала, ненависти фанатичной, всепоглощающей, сводящей с ума.