Чарльз Биркин - Стихи и букет роз

— Здесь я вас покину, — сказала Маргарет, — Пьер заберет ваш багаж. Боюсь, что вы не найдете мое жилище слишком комфортабельным. Понимаете, я живу только в одном крыле вместе с женщиной, которая готовит для меня, и ее сыном, который выполняет тяжелую работу. Вся остальная помощь приходит из деревни, поэтому ставить машину в гараж приходится мне самой. Звонок справа от двери, — добавила она, возясь с защелкой.

Салли потянула за шнурок. Она с трудом расслышала раздавшийся звонок. Стоя перед этой гигантской дверью, она чувствовала себя карликом. Угрюмо качались ветви деревьев, нещадно терзаемые ветром. В такую ночь, подумала она, ведьмы со своими метлами, оседлав бурю, слетаются на шабаш. Она прислушалась. Ничто не нарушало тишину замка. Она дернула за звонок еще раз и подумала о том, как смело со стороны Маргарет де Сивенн жить здесь одной! По каменному полу разнеслись звуки шагов, тяжелых и целенаправленных. И потом тишина. Кто бы ни был этот человек, он выжидал и прислушивался. Салли коснулась двери костяшками пальцев.

Скрежет тяжелых засовов возвестил о том, что вскоре она обретет желанный приют. После последнего протестующего скрипа дверь распахнулась. Салли ступила вперед, но тут же остановилась в изумлении. Перед ней стоял самый крупный человек, которого она когда-либо встречала. Он возвышался над ней, ведь рост его едва не достигал семи футов и плечи у него были широчайшие, чуть ли не загораживавшие весь узкий каменный коридор. Девушку испугало его лицо. Рот был полуоткрыт, теряясь в зарослях бороды, а маленькие поросячьи глаза были затуманены отсутствием рассудка. Она посмотрела на его руки, громадные и волосатые, с выступающими узловатыми жилами. Человек, не двигаясь и не говоря ни слова, смотрел на нее.

— Здесь, на улице, мой багаж. Не могли бы вы его внести, пожалуйста? — французский Салли был безупречен.

Он не двинулся, лишь продолжал смотреть на нее с немой глупостью. Она повторила просьбу и потом добавила:

— Мадам де Сивенн ставит машину в гараж. Через минуту она вернется.

Слуга прошел мимо нее неуклюжей походкой и взял чемоданы. Кивком головы он предложил ей следовать за ним.

Салли шла по коридору, пока не оказалась в главном зале замка с высоченными потолками. Несколько свечей предназначались для того, чтобы скрасить мрак комнаты. Широкая лестница, как заметила Салли, вела наверх в темноту. Латы и мерцавший мрамор отбрасывали тени своих холодных очертаний.

Человек опустил чемоданы и распахнул дверь справа, за которой приветливо горел, распространяя тепло, огонь в камине. Салли решила, что от нее хотят, чтобы она обождала хозяйку здесь. Она подумала, не немой ли этот слуга, и поспешила к камину, благодарно вытягивая свои онемевшие руки.

Сняв пальто и шляпу, она бросила их на стул, покрытый великолепным гобеленом, цвета которого с течением многих веков поблекли. Открылась дверь, и в комнату вбежала Маргарет. Ее лицо раскраснелось от холодного ночного воздуха.

— Простите меня за то, что я заставила вас ждать. Но я вижу, что вы удобно устроились.

— Да… Мадам де Сивенн, кто этот необычный человек, впустивший меня сюда?

— Вы имеете в виду Пьера? О, он вовсе не так страшен, как кажется. Этот бедняга нем, и у него не все в порядке с головой. Но он замечательный слуга. Однажды я оказала услугу его матери, и с тех пор они оба очень преданны мне. Я надеюсь, он не испугал вас.

— Нет. Не то чтобы испугал. Но я такого немного не ожидала.

— Мне следовало бы предупредить вас, — она направилась в зал. — Но я уверена, что вы захотите принять ванну и переодеться. Я покажу вам вашу комнату. Мы обедаем или, скорее, ужинаем в девять.

Обед помог рассеять мрачную атмосферу. Пища была простой, но хорошо приготовленной. Великолепный омлет, холодная ветчина и салат, а также свежие фрукты и за ними отлично сваренный кофе. Обед приготовила Мари, мать Пьера, сморщенная старуха какого-то невероятного возраста, которая также прислуживала за столом. Потом они вернулись в светлую гостиную, чтобы насладиться ликерами и сигаретами. Салли поразила бледная печальная красота хозяйки, на десять лет ее старшей, которая, держа в тонких пальцах русскую сигарету, сидела на низенькой скамейке и глядела на огонь. Она очень красива, подумала Салли, и красота ее строгая и хрупкая. Наконец, Маргарет встала и посмотрела на часы.

— Ну, моя дорогая, уже пол-одиннадцатого. В Сивенне бессмысленно сидеть допоздна. Я хочу, чтобы у вас на лице появился румянец, прежде чем вы вернетесь в Лондон. Если вам что-нибудь понадобится, я надеюсь, вы дадите мне знать.