Энди Дэвидсон - Дочь лодочника [litres]

Чиркнула другой – не зажглась.

Когда Миранда собиралась попробовать третью, она услышала, как забеспокоились куры.

Она пошла на звук туда, где раньше была кладовая, а теперь осталась только одна стена, все полки обрушились. Пол в этом узком пространстве провалился, а балки торчали, точно кости недоеденной рыбы. Банки полопались и опалились от жара. Вздувшаяся древесина сгорела дочерна. Внизу, в пространстве под лачугой, куры набрасывались друг на дружку, ударяя крыльями. Миранда видела осколки разбитой банки и какой-то длинный отросток на земле, за который они сражались. Она спрыгнула, приземлившись между птицами, и прогнала их – те, суетливо кудахча, убежали в тень. Миранда наклонилась над их трофеем.

Поначалу он казался похожим на земляного червя. Но когда она осторожно подняла его за хвостик, подула, смахнула пылинки и поднесла к тусклому предвечернему свету, то увидела, что это был раздавленный человеческий глаз. Лопнувший, как виноградина, он висел на последних клочьях нерва, которые не удалось съесть птицам.

«Банка, разбитая».

В глазном студне она увидела кусочек радужки – василькового цвета.

Дом содрогнулся. Доски заскрежетали друг о друга.

Она сразу узнала этот глаз. Вспомнила ощущение, когда ее большой палец впился глубоко в глазницу, где было влажно и тепло, вспомнила щелчок и хлюпанье. Вспомнила, как побежала с ним, даже не чувствуя, что он, липкий и мягкий, был у нее в руке, пока не оказалась на воде, где ей уже ничего не грозило. Она бросила его в воду, бурлящую за кормой плоскодонки. Это она помнила. Но сейчас глаз был здесь, снова целый, среди обломков ведьминого шкафа. А вокруг валялись осколки зеленого стекла.

Бутылка была та же, что явилась ей в том видении на дереве.

Она представила, как Искрины старческие пальцы держат ее под поверхностью байу, как просачивается внутрь густой темный ил. Как она затыкает ее, с мутным содержимым, и ставит на высокую полку в кладовой. Сосуд, все еще нуждающийся в последнем довершении – вырванном глазе констебля, которого в один день, неделю или год там не было, а потом раз – и появился, его возвратила река, прежде его забравшая, когда Миранда бросила глаз в ее воды. Теперь Миранда воображала все это и знала, что так оно и было. Она видела, как глаз рос, подвешенный в илистом чреве банки, будто какой-нибудь неземной стебель.

Она сунула глаз с нервным отростком в карман рубашки и выбралась из дыры в полу, хлюпая руками в черной липкой жиже, когда обугленные кости Искриной лачуги стали сотрясаться над ней. Они стонали, будто оживая, будто сам дом пытался подняться на сваях, державших его над склоном.

В яме, оставшейся на месте гостиной, под балками пола, забил крыльями петух – будто предостерегая от чего-то.

Со звоном упала железная кочерга, и распахнулась дверца тяжелой чугунной печи.

Миранда открыла карман, присмотрелась к глазу – тот был похож на сгусток лягушачьей слизи. Как личинка, которую она закопала в землю… вчера? Позавчера?

Она быстро…

«кипяток»

…присела на колени у плиты и чиркнула последней спичкой.

Спичка зажглась. Она положила ее в растопку. Та вспыхнула и притухла.

– Нет, нет, нет, – сказала она и подула на растопку.

Поднялся резкий ветерок, будто чей-то последний вдох прошел сквозь кости дома, и в печи занялось пламя.

Дождь тоже будто бы помогал – он почти прекратился и стучал лишь случайными каплями. Миранда оставила огонь гореть и вернулась к бане, где села перед Искриным трупом. Достала из старухиного передника нож – ухватившись за обугленную рукоять – и дрожащими руками приложила лезвие к указательному пальцу ведьминой правой руки. Скривилась и вонзила нож в почерневшую плоть. Перерезала сустав. Это было почти как рассечь кукурузный початок.

«Кожа, лезвие, кость».

Теперь огонь бушевал, и вода вскипала. Она бросила Искрин палец в воду, после чего сняла марлю со своей руки там, где Искра порезала ее накануне в бане. Но сейчас рана затянулась. Шов на боку тоже держался. Поэтому она сделала новый разрез, проведя лезвием по ладони левой руки. Она уже потеряла столько крови – осталась ли там еще хоть капля?

Она капнула в горшок, вытерла Искрин нож о джинсы и отложила на поверхность очага.

Затем разожгла огонь.

«Кипяток».

«Ведьмин палец».

«Кровь».

«Банка, разбитая» – и слова.

Положив ладонь на глаз констебля у себя в кармане, она открыла рот и хотела заговорить, но запнулась – она понятия не имела, что это должны быть за слова.