Ребекка Роанхорс - Вампиры не стареют - сказки со свежим привкусом [сборник litres]

Разум Уилла мечется – не из-за цены усовершенствованных погребальных модулей и не от мысли о месте в первом ряду лекционного зала, а из-за воспоминаний о пронзительном смехе студентов на препарировании на прошлой неделе. Труп пришел в двух мешках, а не одном, как обычно, и при поднятии головы с целью показать мышцы горла на стол упала целая головка чеснока. Страх и фольклор подходят романистам, а не врачам. Или, по крайней мере, Уилл так думал, прежде чем его руки обхватили безжизненное запястье Максвелла.

А если миф о вампирах – правда, что дальше? Внутри клетки есть душа? Существует Бог, который слышит звон церковных колоколов?

Сердце самого Уилла колотится так громко, словно он слушает его через стетоскоп. Он смотрит на парня в могиле, пытаясь побороть импульсивное желание вытереть руки о свое грязное пальто.

– Кто ты?

– Я мог бы задать тебе тот же вопрос. – Максвелл приподнимает бровь, и на лице у него снова играет та же ухмылка. Его зубы кажутся слишком длинными. И дело не в усохших деснах трупа, а в длинных и заостренных, как у хищника, клыках.

– Я более чем уверен, что колледж не разрешает заниматься медициной женщинам .

При звуке этого слова у Уилла широко распахиваются глаза. Внутри у него всё переворачивается из-за этой неправоты. Его снова отвергают.

– Я не женщина, – выдавливает он сквозь сжатые зубы, но Максвелл лишь усмехается.

– Я чую этот запах, знаешь ли. Крови. – Максвелл пожимает плечами, в то время как живот Уилла снова скручивает спазм. – Кажется, осмотрительность даже больше выгодна тебе, чем мне.

Тинь-а-линь-тинь – ветер раскачивает колокольчик, и шелест листьев звучит, как шуршание юбок. Или это только эхо в голове Уилла? И теперь вместо первого ряда Уилл видит себя на столе в лекционном зале, его тело – объект изучения, а остальные парни пялятся и показывают на него.

– Ты не сможешь никому рассказать, – говорит он, и хотя его обдувают порывы ветра, ему кажется, будто это он оказался в гробу, где заканчивается воздух.

– Не смогу ? – Максвелл наклоняет голову, словно никогда раньше в своей жизни не слышал таких слов. – Возможно, не расскажу. Может быть, полезно знать какого-нибудь доктора.

Тон его голоса раздражает – то, как он размахивает этим словом над головой Уилла. Возможно . Миссис Эстер всегда делала то же самое. «Возможно, ты поспишь после вечеринки; возможно, мы купим тебе новое платье на Рождество; возможно, ты поешь, после того как гости уйдут». Звучит так, будто он торгуется – но чего именно хочет Максвелл? Уилл не читал книгу Стокера, но слышал о ней достаточно, чтобы знать, что этому парню болезни уже не страшны.

– Для чего?

– Чтобы есть, – напрямик отвечает Максвелл. – Мне нужно есть, девушка.

– Меня зовут Уилл. – Его голос рычит – он выплевывает собственное имя сквозь зубы. – И если ты думаешь, что будешь пить мою кровь, ты сильно ошибаешься.

– Твою кровь? – Максвелл пожимает плечами. – Я предпочитаю что-нибудь почище. Поизысканнее. Приют для безумцев в Киркбрайде, например. Место чистое, кровь голубая. И никто не поверит никаким… жалобам.

– Я не планирую работать с сумасшедшими, – отвечает Уилл, но Максвелл только улыбается.

– Поменяй свои планы, – произносит Максвелл будничным тоном. – Или рискни быть запертым вместе с ними из-за твоего помутившегося сознания. И кто знает? Мне говорили, что такие, как я, могут менять облик. Летучие мыши. Волки. Туман. Конечно же, обличье мужчины тоже досягаемо. Возможно, если ты хорошо послужишь мне, то получишь тело, о котором так мечтаешь.

Возможно . Это слово отзывается эхом в голове Уилла, в то время как Максвелл снова протягивает руку, и Уиллу сложно сказать, делает ли он это, чтобы выбраться из могилы или чтобы закрепить рукопожатием сделку с дьяволом. Молодой доктор уже имел дело с вытекающими жирами, гниющими органами, длинными волосами, лохматыми клочьями, свисавшими с разлагающихся скальпов, но всему его существу омерзительно касание руки Максвелла. К черту деньги – к черту костюм – к черту первый ряд в лекционном зале.

– У меня тело мужчины, – говорит он. – А ты вытаскивай себя из этой чертовой ямы сам.

Уилл отступает назад, но рука Максвелла вытягивается быстрее, чем он успевает моргнуть. Наманикюренные ногти впиваются в плоть лодыжки Уилла; его бедро щелкает, когда богатый парень дергает его вниз, наполовину затаскивая в яму. Уилл пинает его и вскарабкивается обратно на край могилы, в то время как земляной дождь с глухим стуком осыпает крышку пустого гроба.