Зои Аарсен - Холодный как мрамор [litres]

– Ты на верном пути, – взволнованно сказала Кирстен. – Мне нужно было очень долго все это изучать, так как это выходит за рамки обычного колдовства. Но я наложила заклятие на очки и попросила их показать мне все задействованное волшебство. И вот что я нарыла. Бабушка наложила очень простое заклятие: попросила души трех дочерей, умерших до рождения Вайолет, оберегать ее. Чтобы почтить те души, она посадила три вещи…

– Розовые кусты, – уточнила я.

– Да, очень может быть, – сказала Кирстен. – Я не смогла узнать, что это было, но звучит верно. Но послушай. Когда было наложено взаимодействующее заклятие – вероятно, то, которое использовала мама твоего парня, – те три розовых куста превратились в нечто вроде порталов. Так что это не сестры Вайолет требовали от нее жертв. Это было нечто дьявольское, прошедшее через портал, и все это стало возможным, потому что мама твоего парня занималась колдовством, когда злилась, – а это запрещено.

– Но… – Я попыталась привести мысли в порядок. – Там ведь пять вещей, чем бы они ни были. Я видела их.

– Конечно. Бабушка посадила еще два куста, когда пришло время. Заклятие – это не та вещь, которую произносишь и все. Заклятие может длиться вечность, если у него нет точного времени окончания. Если оно уже работает, то продолжит расти, как и было задумано изначально. Поэтому, вероятно, если ты сажаешь очередной розовый куст в том же месте, где и остальные пять, у тебя выходит шесть таких вещей, требующих жертв каждый месяц. Было бы по-другому, если бы речь шла о любовном заклинании – когда человек влюбляется и использует его, оно разрушится, как только человек получит желаемое. Заклятие, которое наложила мама твоего парня, было не ограничено по времени.

Я вздрогнула от воспоминания, когда увидела отражение тех пяти мистических существ в лыжных очках Трея.

– Ну, к счастью, мы это все закончили. Вайолет только что была у меня, и мы обсуждали это. Взошла новая луна, и никто не умер, так что все позади.

Кирстен некоторое время молчала – достаточно долго, чтобы я начала волноваться.

– Именно поэтому я звонила тебе в пятницу. Боже, лучше бы ты подошла. Те розовые кусты все еще в земле, растут и питаются лунным светом каждую ночь, так что, возможно, заклятие изменилось, но я не думаю, что оно разрушилось.

Я отказывалась верить, что оно не было уничтожено, несмотря на все то, через что мне пришлось пройти.

– Невозможно. Мы спасли всех, кому предсказала смерть Вайолет, ее мать все еще жива, и она сама еще жива. Все закончилось, – настаивала я, хотя мои пальцы онемели от страха.

– А вот я правда думаю, что, вам, ребята, нужно вырвать с корнем те кусты. Как минимум, – отрезала Кирстен. – И, скорее всего, этого будет недостаточно. Заклинания, произнесенные с дурным намерением, очень длительны . Знаю, это не совсем хорошие новости, но тебе стоит быть бдительной какое-то время. Смотри в оба и держи ухо востро, реагируй на странные вещи, потому что, если я права, магия продолжит цвести – в том или ином виде.

Я поблагодарила Кирстен за заботу о Мише и села на край постели с тяжелым сердцем. Я позвонила Вайолет, но она не ответила, поэтому я оставила корявое и бессвязное голосовое сообщение, попросив ее велеть садовникам вырвать с корнем розовые кусты. Мама вернулась из Грин-Бей с хорошими новостями: она назначила встречу с судьей на следующее утро. Мне было сложно выразить восторг.

Вайолет написала мне чуть позже в тот же день и пообещала разобраться с розовыми кустами. Я ей поверила, но все же металась и ворочалась ночью в кровати – все из-за предположения Кирстен о том, что мы сделали недостаточно. Я не могла набраться смелости и рассказать о таком развитии событий Генри, Трею или Мише. Оставалось надеяться, что я не была безрассудной или эгоистичной, решив переждать и посмотреть, проявятся ли признаки того, что заклятие не было разрушено.

Мне просто казалось это слишком жестоким: рассказать им о вероятности того, что не все еще было закончено.

– Суд уже устал от ваших нелепых выходок, юная леди, – объявил мне во вторник судья. Я сосредоточенно смотрела на свои руки, сложенные на коленях, слишком уставшая – и благодарная судье за то, что могла провести выходные дома, – чтобы бросать ему вызов.