Сара Пэйнтер - Ночной ворон [litres]

– Я тебя напугала, – сказала Лидия, решив прояснить все раз и навсегда. Даже небольшая размолвка с Эммой заставила Лидию осознать нечто очень важное; она не может потерять подругу. Это было немыслимо.

Эмма ничего не сказала, но снова крепко обняла Лидию.

– Прости, – пробормотала Лидия ей в макушку.

– Не за что. – Эмма подняла очки на лоб и посмотрела ей в глаза. – Дело во мне. Ты только не скрывай от меня ничего. Говори все как есть.

– Ладно, – согласилась Лидия, внутренне относя эту идею в графу «безумных разговоров». Она повернулась, и они не спеша направились в сторону станции метро. – Как ты хочешь использовать свою свободу? Поесть? Выпить?

– Я думала про новое расследование, – сказала Эмма. – Или твоя кузина уже нашлась?

Лидия покачала головой.

– Нет.

– Что – нет?

– Я не собираюсь больше пугать тебя. Или подвергать опасности.

Эмма остановилась.

– Я думала, я ясно выразилась. Откройся мне. Ты всегда была скрытной насчет своей семьи, и я понимаю это, но ты мой лучший друг, и мы же уже не дети. Пожалуйста, не надо от меня ничего скрывать.

– Я и не скрываю, – сказала Лидия. – Честное слово.

– Ладно. Тогда расскажи мне про своего дядю Чарли. Он же глава Семьи, верно?

– Верно.

– А раньше это был ваш дедушка?

– Дедушка Кроу. Да.

– А в вашей семье все волшебники или только ты?

Лидия, которая в этот момент пила воду из бутылки, чуть не подавилась. Женщина, быстро говорящая что-то по мобильному, врезалась ей в плечо, потому что Лидия внезапно застыла прямо посреди дороги.

– Что? – спросила Эмма, глядя на нее широко открытыми невинными глазами.

– Мне надо выпить, – сказала Лидия, вытирая подбородок и шею. – Как следует. – Заметив выражение Эммы, она быстро добавила: – Я тебе все скажу.

Эмма сжалилась над ней.

– На улице так хорошо. Можем пойти в то местечко в саду возле Рассел-сквер. И выпить по бокалу вина.

Они повернули и направились в Блумсбери. Лидия была рада, что Эмма, сменив тему, заговорила про Арчи и Мейзи.

– А как поживает Том? – Лидия не очень часто спрашивала про мужа Эммы и поэтому тоже не могла считаться хорошей подругой. Она дала себе обещание стараться лучше.

– Да нормально. Ты же знаешь Тома. У него всегда все в порядке.

Когда они дошли до Рассел-сквер, Лидия свернула через парк в сторону этого монолита в греческом стиле, Британского музея.

– Как насчет небольшой дозы культуры сначала?

Эмма устало вздохнула и посмотрела на часы.

– Ладно, – сказала она. – Сорок пять минут на историю оставят мне полтора часа на то, чтобы пить вино на солнышке и слушать все секреты, которые моя лучшая подруга скрывала от меня последние двадцать лет.

Лидия не была в музее уже несколько лет, но все еще помнила расположение залов. Когда они прошли мимо каменных колонн и миновали портик главного входа, то попали во внутренний дворик с высокой стеклянной крышей. Он, как всегда, был полон посетителей, и Лидия начала протискиваться сквозь толпу как можно быстрее, таща за собой Эмму. Они поднялись на третий этаж и свернули в тихую прохладу галереи сорок один.

Веджвудские голубые стены и блестящие стеклянные витрины перенесли Лидию в то время, когда она ходила сюда с папой. Хоть он и подчинился требованиям жены, чтобы Лидия росла подальше от Семейства, он все равно хотел, чтобы она знала свою историю. Так что Лидия с детства знала все эти рассказы, которые в ее сознании не сильно отличались от сказок братьев Гримм или от легенд Северных народов с участием Локи. Но когда они были здесь в последний раз, папа рассказал ей немного больше про дедушку и его воспоминания о его маме, Великой бабушке Кроу. Они стояли перед витриной с сокровищами викингов, которые раскопали где-то возле Йорка, и вдруг папа показал ей сияющую золотую монету. Она была точно такой же, как та, что всегда появлялась на кончиках ее пальцев. Семейная монета, которая могла появляться, исчезать и медленно вращаться в воздухе. И она внезапно почувствовала приступ ярости из-за того, что та была замурована в этой витрине, скрытая от людей, от живых рук. Как будто монета была живым существом, а не кружочком металла.

– Это ничего, – положил папа руку ей на плечо, и Лидия вдруг поняла, что стоит, прижавшись лицом и руками к витрине, открыто нарушая запрет, напечатанный тут же на табличке. – Это только копия.

– Как это? – Лидия с усилием отвела взгляд от монеты и посмотрела в папины голубые глаза.