Робертсон Дэвис - Чародей [litres]

Как так? Дело в том, что на нее нашелся арендатор – врач, которому нужно помещение, и он готов отремонтировать конюшни за свой счет, под свои нужды. Поверь мне, дорогая, я, кажется, ободрала доктора как липку, затребовав огромную арендную плату, а также внеся в договор следующий пункт: если любой из нас окажется недоволен в результате исполнения договора, любые сделанные доктором улучшения остаются в нашей собственности и он не имеет права требовать компенсации. А он тратит целое состояние! Я точно не знаю сколько, потому что не люблю совать нос в чужие дела, но знаю, что он ставит центральное отопление и кучу новых окон, с большим вкусом имитирующих стиль Пьюджина, в котором выполнены церковь, дом и, разумеется, конюшни. Готичны ли мы? Как говорят в здешнем модном обществе, даже не спрашивай. Блеск, какого добивался архидиакон Кокрофт, наконец достигнут! Когда он все это строил, тут еще была сельская местность – он надеялся, что вокруг церкви вырастет приход. А теперь город разросся и полностью окружает нас – мы оказались во вполне приличном районе, где живет средний класс, хотя и не совсем те люди, с которыми мы стали бы водить знакомство. Достойные, но скучные, если ты понимаешь, о чем я (я знаю, ты понимаешь).

Доктор – загадочная личность. Он длинный, угловатый и молчаливый, а лицом похож на лошадь, которую снедает тайная скорбь. [3] Он соглашается со всеми моими предложениями, – похоже, у него кучи денег. Я пока не поняла, что он за человек. Вероятно, не нашего сорта. Чтобы знать точно, мне нужно видеть его картины, а он еще не скоро въедет в помещения. А пока я забавляюсь время от времени, подкалывая его. Впервые придя навести справки об аренде конюшни, он остановился на коврике у двери и очень вежливо произнес: «Мисс Рейвен-Харт, я полагаю?» – совсем как Стэнли при встрече с Ливингстоном в джунглях. «Нет, – говорю, – мисс Рейвен-Харт работает, и ее нельзя беспокоить. Я мисс Фрик». Часто говорят «даже бровью не повел», но он повел, и еще как. «Не удивляйтесь, – говорю, – Фрик – старинная английская фамилия; означает „воин“ или „герой“. Я очень горжусь тем, что я Фрик». [4] Насладившись его замешательством, я некоторое время продолжала беседу, но затем призналась, что Фрик – второе имя, данное мне по девичьей фамилии моей матери; у нее в семье все были Фрики (понимай как хочешь).

Ну так вот. Мы наконец устроились на все время, пока не придет пора возвращаться домой, – а это возможно лишь тогда, когда умрут все родители и прочие самые упрямые члены семьи. Я полагаю, наш внезапный отъезд вызвал некоторый шум, но выражения типа «сбежала из-под венца» довольно нелепы; а хуже всего была жалоба папы Рейвен-Харта на то, что он как раз с огромным трудом договорился о размещении фото Дражайшей в журнале «Усадебная жизнь». Ты представляешь, да? «Мисс Эмили Рейвен-Харт из усадьбы „Аббатство Кольни“, Букингемшир, невеста Огастеса Гриля, капитана лейб-гвардейского конного полка, сына и наследника сэра Гамильтона Гриля и достопочтенной Мод Гриль, усадьба „Рустики“, Хэмер, Уилтшир». Как мило соединяются многочисленные ничтожества с обеих сторон (исключая Дражайшую, конечно)! И представь себе, каково быть на всю жизнь прикованной к Гасси Грилю, величайшему пьянице и развратнику во всем конном лейб-гвардейском полку. Мы совершенно правильно сделали, что сбежали, и если Рейвен-Харты отреклись от дочери, выделив ей гроши (150 фунтов в год), то у меня, по крайней мере, есть свои деньги, хоть и немного. Ты можешь себе представить, что ни один из этих скотов даже не попытался нас найти, – впрочем, не то чтобы мы горели желанием восстановить отношения (ха-ха). Итак, нам нужно только добиться признания своих талантов в этой холодной стране, где, кажется, остро не хватает художников, и наше дело в шляпе. Но последние три года были нелегки. И все-таки роптать не приходится, как всегда говорила старая поденщица в «Слейде».

На этом пока все – теперь ты знаешь, как обстоят дела на данный момент; и если вдруг ты хочешь завязать переписку, Баркис не прочь [57] , и даже более чем. [5]

Горячий привет от нас обоих, и я страшно хочу узнать, чем у тебя кончилось дело.

О Роберт Бернс! Я никогда не был твоим поклонником, но время от времени ты формулируешь просто удивительно точно: