Дин Кунц: Чужие

— Новые источники заразы, — мрачно произнес Фалкерк.

— Раз Брендан исцелил меня, — сказал Паркер, — у меня, видимо, тоже появятся эти способности, рано или поздно.

— Не думаю, что передача происходит только при исцелении, — заметил Брендан. — Просто при таком тесном контакте это проявляется сильнее. Вы не только восстанавливаете поврежденные ткани человека, которого исцеляете, но и передаете ему свои способности.

Мысли Джинджер метались. Эта новость потрясала все основы бытия в не меньшей степени, чем существование космического корабля.

— Вы хотите сказать… Боже мой… хотите сказать, они прилетели, чтобы помочь нам эволюционировать в новый вид? И эволюция уже началась?

— Да, похоже, так и есть, — согласился Беннелл.

Лиленд Фалкерк посмотрел на часы и сказал:

— Прошу вас… Этот маскарад становится утомительным.

— Какой маскарад? — спросила Фей Блок. — Что за глупости, полковник? Нам сказали, что вы считаете, будто в нас кто-то вселился. Бред какой-то. Как такая безумная мысль могла прийти вам в голову?

— Избавьте меня от этого спектакля, — сказал Фалкерк. — Вы все делаете вид, будто ничего не знаете. А на самом деле знаете всё. Ни один из вас больше не является человеком. Вами овладели другие существа, а эта демонстрация невинности — сплошное представление, устроенное, чтобы я пощадил вас. Но ничего не выйдет. Слишком поздно.

Испытывая отвращение к ауре безумия, которую излучал Фалкерк, Джинджер снова обратилась к Беннеллу:

— А что это за разговоры о заразе и завладении?

— Это заблуждение, — сказал Беннелл, отходя влево.

Джинджер поняла, что он отвлекает внимание полковника от Альварадо, — у генерала появлялось больше шансов не попасть в поле зрения Фалкерка.

— Заблуждение, — повторил Беннелл. — Или, скорее, пример типичной для человечества ксенофобии — ненависти и подозрительности к чужим, ко всем, кто не похож на нас. Когда мы стали просматривать те видеодиски, когда узнали о желании этих инопланетян передать свои способности другим видам, то, похоже, неправильно истолковали увиденное. Поначалу мы решили, что они вселяются в тех, кого изменили, загружают инопланетное сознание в мозг человека. Думаю, эта паранойя вполне объяснима после стольких романов и фильмов ужасов. Мы подумали, что имеем дело с цивилизацией паразитов. Но эта ошибка быстро развеялась, когда мы просмотрели другие диски и смогли разобраться в разных тонкостях. Теперь мы знаем, что ошибались.

— Мне это неизвестно, — произнес Фалкерк. — Я считаю, вы все заразились, а потом по наущению этих существ начали преуменьшать опасность. Или… или диски были всего лишь орудием пропаганды. Содержали ложь.

— Нет, — возразил Беннелл. — Во-первых, я не думаю, что эти существа способны лгать. Во-вторых, если они так легко могли нас захватить, им не потребовалась бы никакая пропаганда. И уж совершенно точно они не привезли бы с собой энциклопедию, где сказано, что они хотят нас изменить.

Джинджер обратила внимание, что Брендан Кронин следит за разговором с гораздо большим интересом, чем остальные. Теперь он сказал:

— Я знаю, религиозная метафора, может быть, не совсем уместна… Но если они считают, что прибыли сюда как слуги Господа… и пришли, чтобы вручить нам такие чудесные дары, то это почти что ангелы и архангелы, посланные к нам с особым благословением.

Фалкерк резко рассмеялся:

— Это же абсурд, Кронин! Неужели ты думаешь, что меня проберет религиозная чепуха? Меня? Даже будь я религиозным фанатиком, как мои родители, гниющие в земле, я бы не принял этих существ за ангелов. Ангел, чье лицо напоминает ведро с червями?

— С червями? О чем это он? — спросил Брендан у Беннелла.

— Они сильно отличаются от нас, — объяснил ученый. — Да, у них по две руки и ноги, как у нас. Шесть пальцев на руке, а не пять. Но на этом внешнее сходство заканчивается. Поначалу они вызывают отвращение, и это еще мягко сказано. Но со временем начинаешь понимать, что в них есть своя, особенная красота.

— Особенная красота! — Фалкерк презрительно фыркнул. — Монстры — вот кто они такие, и могут быть красивыми только в глазах других монстров. А значит, я прав, Беннелл.

Разозлившись, Джинджер сделала несколько шагов к Фалкерку, хотя тот держал в руках автомат.

— Вы идиот! — сказала она. — Разве важно, как они выглядят? Главное — что они собой представляют. Это явно существа, глубоко преданные своей цели, благородной цели. Хотя у них совсем другая внешность, сходство между нами сильнее различий. Мой отец всегда говорил, что от животных мы отличаемся не только наличием разума — нам свойственны мужество, любовь, дружба, сострадание и участие. Вы понимаете, какое мужество потребовалось от них, чтобы отправиться в бог знает какую даль, за миллиарды миль? Им, как и нам, присуще мужество. А любовь, дружба? И это у них наверняка есть. Иначе они не смогли бы построить цивилизацию, которая дотянулась до звезд. Без любви и дружбы нет причин что-то строить. Сочувствие? Они решили поднять другие разумные виды на более высокую ступень развития. Конечно, для этого необходимо сочувствие. А сострадание? Да разве это не очевидно? Они сострадают нашему страху и одиночеству, тому ужасу, который мы испытываем, думая, что блуждаем в лишенной смысла вселенной. Их сострадание настолько сильно, что они отправляются в эти невероятные путешествия с одной только надеждой встретить нас, принести нам известие, что мы не одни. — Она вдруг поняла, что ее гнев направлен не столько против Фалкерка, сколько против жуткой слепоты человечества, нередко пускавшей его по спирали самоуничтожения. — Посмотрите на меня, — сказала она полковнику. — Я еврейка. Некоторые говорят, что я не такая, как они, что я хуже их, даже опасна. Распускают истории о том, что евреи пьют кровь христианских младенцев, — находятся невежды, которые верят в эту чушь. Есть ли разница между этим болезненным антисемитизмом и вашей упрямой верой в то, что эти существа собрались выпить нашу кровь, несмотря на все свидетельства обратного? Отпустите уже нас, бога ради. Избавьтесь от своей бесконечной ненависти. Избавьтесь сейчас. В нашей судьбе нет места для ненависти.