Петернелл ван Арсдейл - Пожиратели душ

Пока жители Дефаида в тревоге перешептывались между собой, дети Гвениса держали язык за зубами. И только когда они уходили на закате на пастбища, разговор иногда переходил на тему бродяжек. Одни надеялись, что беглецы благополучно добрались до другой деревни. Другие придерживались противоположного мнения, но держали его при себе, особенно если речь заходила о братьях или сестрах присутствующих. Но все очень старались не связывать убежавших и женщин, похожих на деревья. Инид раздала всем плотные клубочки шерсти и велела засовывать их в уши по ночам, если вдруг послышится пение. Алис видела, что старшие сироты закатывают глаза и выбрасывают клубочки. Разве затычки в ушах спасли бы Албона и Арона, говорили они. Стоило очередному сироте Гвениса достичь шестнадцати лет, с этого момента как будто переворачивались огромные песочные часы и начиналось ожидание. Много месяцев подряд после ухода Дельвина Алис, вместо того чтобы следить, не появилось ли на горизонте Зло, не шныряет ли оно среди овец, все искала взглядом светловолосую головку Дельвина. Со своего поста на Ограде или с пастбища она высматривала мальчика каждую ночь. А когда утром открывались ворота Ограды, она надеялась увидеть, как он проскользнет внутрь, бледный и тихий, подвижный и юркий. Но он не вернулся.

После того как Дельвин убежал, Алис начала вести учет детей Гвениса, стараясь запомнить имена всех и каждого, даже младенцев, умерших еще до того, как они научились говорить. На одной из нижних юбок, там, где никто не увидит, она вышила имена всех сирот родной деревни. Братьев и сестер она ставила рядом. Имена тех, кто умер, Алис прошила тонкой нитью насквозь. Тех, кто сбежал, она отметила тонкой строчкой в самом низу.

За три года, что прошли с момента исчезновения Дельвина, Алис выросла из этой нижней юбки, и тогда она вырезала из нее аккуратный лоскуток со всеми именами и спрятала его в карман платья. Иногда, ежась ночью от холода, она доставала лоскуток и проводила подушечкой пальца по рубчикам нитей, обозначавших имена. Имя Дельвина она выискивала чаще всего.

И вот ей исполнилось пятнадцать лет. Стоя на сторожевой вышке Ограды, она зоркими глазами обводила темное пространство полей, уже много лет знакомое ей до мелочей. И снова ее пальцы выискивали имя Дельвина на лоскутке. Если вдруг он еще жив, то уже не мальчик. Он одного возраста с ней, Алис. Почти мужчина. Алис гадала, узнает ли она его теперь. Ночной холод пронизывал ее до костей. Нет, конечно, его уже нет в живых.

Где-то глубоко в сознании она чувствовала: связь прервалась, и концы тонкой нити, что связывала ее и Дельвина с тех самых пор, как он спас ей жизнь, безжизненно повисли, колеблемые ветром. Ее друг ушел. Пожиратели душ забрали его, как заберут любого из них. Алис чувствовала, что Анжелика и Бенедикта затаились и выжидают благоприятного момента, чтобы заполучить всех детей, одного за другим, и оставить Дефаид без охраны. И с каждым ушедшим ребенком, мальчиком или девочкой, едкий страх, посеянный пожирателями душ среди деревенских, пускал новые ростки. Алис представляла, как женщины-деревья втягивают в себя воздух и ощущают усиление этого страха. Она часто вспоминала их слова, которые слышала в их последнюю встречу: «Ее время еще не пришло. Но оно придет, уже совсем скоро». До шестнадцатилетия Алис осталось всего несколько месяцев, и тогда ее песочные часы перевернутся. Три года прошло с тех пор, как она видела Зверя, как он показал ей Провал и сообщил, что ей, Алис, предстоит его закрыть. Время – для любых действий – подходило к концу.

Послышалось тихое, едва слышное уханье. Оно доносилось из соседней дозорной башни. Алис повернула голову в ту сторону, откуда шел звук. Это Элидир возвещал о близком восходе солнца. У мальчика был особый талант точно чувствовать момент, когда первый солнечный луч коснется горизонта. Единственная сестра Элидира, Гленис, убежала два года назад. Возможно, именно ее побег и сделал его таким наблюдательным. Алис направилась к своей башне, и Элидир кивнул девушке, перед тем как она начала спускаться.

Зеркала в Дефаиде запрещались – верховный старейшина уверял, что они притягивают Зверя. Но Алис не нужно было зеркало, чтобы знать, как она выглядит. Ее лицо, длинное, худое, с темными кругами под глазами, было таким же, как лицо Элидира.

– Просыпайся, дитя.

Алис уже не спала. Она слышала шаги Матери, но ждала, когда Мать заговорит, перед тем как открыть глаза и увидеть неструганый дощатый потолок своей спальни. В отличие от беспокойных ночей в детстве, теперь Алис мгновенно засыпала, едва забравшись в постель и недвижно лежа на спине, как сама смерть. И так же мгновенно она просыпалась.