Дарси Коутс - Крейвен Мэнор. Хранитель призраков [litres]

– У меня возникли такие подозрения. Она тоже призрак?

– Хмм, – Бран убрал руку, и дерево скрипнуло. – Не знаю. Но в любом случае, ее нет в живых.

Дэниела раздирало от любопытства, но он заставил себя проявить терпение, ожидая, пока его собеседник продолжит говорить. Бран дважды прошелся по комнате, потом снова заговорил.

– Элиза Мирикс считала, что ее преследуют злые духи. Соль давно используется для очищения земли и защиты от злых духов, и Элиза хранила огромные запасы соли в кладовой и щедро использовала ее. Когда ее стали одолевать мысли о том, что Аннализа – ведьма, она заставила ее есть соль. Аннализу стошнило, когда она попыталась проглотить соль, и именно тогда Элиза решила сжечь ее.

Тошнота усилилась вместе с нарастающим ужасом, и Дэниел прижал руку ко рту.

– Когда Элиза Мирикс погибла, она не покинула землю, а осталась здесь как извращенная версия самой себя. По иронии судьбы, теперь соль помогает удерживать ее взаперти в башне. Меня беспокоит состояние двери. Ваш друг попытался ее открыть, но, похоже, она устояла. Пока.

– Еще раз прошу прощения за то, что произошло. Мне очень, очень жаль.

– Как и мне. Я не собирался причинять вред вашему другу, но он ринулся к окну во время борьбы, и я не мог остановить его падение.

– Значит… вы не пытались… убить его?

– Нет. Просто хотел убрать подальше от башни. Дверь должна оставаться запертой – это вопрос жизни и смерти.

– Я могу купить новые замки.

– Замки там уникальные. Способ их изготовления невозможно воспроизвести, – голос Брана звучал ровно, без эмоций, но были слышны звуки его медленных размеренных шагов по полу. – Что сделано, то сделано. Вы поступили опрометчиво, но не со зла. Надеюсь, вы извлечете урок из этого происшествия. Давайте больше не будем к нему возвращаться.

– Вы не… – Дэниел попытался найти более подходящее слово, но ничего не придумал, – злитесь?

– Знаете ли, мистер Кейн, я уже давно живу на этом свете и потому имею представление о том, как ничтожен опыт нашей повседневной жизни. Терпения у меня достаточно.

И снова Дэниел попытался посмотреть за спинку стула. Огонь разгорелся, но и тени сгустились. Они соперничали между собой в комнате, и вопреки природе тени побеждали.

– Вы ведь мертвы? – слова сорвались с его губ неожиданно.

Бран усмехнулся, и от этого скрежета по коже Дэниела побежали мурашки.

– Я не призрак, если вы хотели спросить об этом. Но в живых меня тоже нет.

– А что же вы тогда? – Бран молчал так долго, что Дэниелу стало казаться, что он исчез, но тот продолжил.

– Откройте шторы, если хотите.

Дэниела охватил тошнотворный страх, когда он подошел к массивному окну. Ткань стала жесткой от времени и была довольно толстой, чтобы блокировать любой намек на солнечный свет. Он взялся за одну штору и отдернул ее. Сквозь стекло проник ослепительный свет, разогнав тени и осветив облака пыли, которую он нечаянно вытряхнул из ткани. Он отдернул вторую штору, открыв комнату и ее обстановку свету.

В стороне у стены стоял большой стол из красного дерева в окружении трех стульев – все было покрыто толстым слоем пыли. Пространство над камином было по-прежнему скрыто тенями, но Дэниел видел пустые рамки для картин на стене. В книжном шкафу стояли тома, которые выглядели дорогими: у большинства корешки тиснены золотом и обтянуты толстой кожей.

Перед столом лицом к Дэниелу стоял мужчина. На нем был темно-серый жилет и длинное черное пальто – оба такого фасона, который носили в начале XIX века. Черные волосы гладко зачесаны назад от висков и слегка вьются у основания шеи. У него было длинное лицо, тонкие губы. Руки он держал перед собой, сцепив длинные пальцы.

Дэниел подавил непроизвольный вздох. Он изо всех сил боролся со страхом, но победил с большим трудом лишь потому, что прижался спиной к окну.

С одной стороны, Бран казался молодым человеком – не старше тридцати, но с другой стороны, он выглядел древним. Потухшие глаза с тяжелыми веками, подчеркнутые темными тенями. Губы потрескались, щеки впали. У него не было морщин или складок, которые появляются с возрастом, но пепельно-серая кожа казалась тонкой, как бумага, и была полностью покрыта черными прожилками. Создавалось впечатление, что его кожа потрескалась, как пергамент.

Губы подергивались в мрачной улыбке.

– Ну и как? Совсем не рухлядь пока, да?

– Я… нет… да… – Дэниел прикусил язык, чтобы не выдать какую-нибудь глупость.

Он не мог перестать пялиться, хотя знал, что это невежливо. Ему потребовалось какое-то время, чтобы собрать в кучу разбежавшиеся мысли.