Тим Ваггонер - Сверхъестественное. Обряд посвящения. Свежее мясо. Врезано в плоть [сборник litres]

Голова продолжала болеть, и бугорки над линией волос ощущались сухими и отслаивающимися. Ощупав лоб, Дальтон нашел порез, но – странное дело – никакой крови. Под ним выпирало что-то твердое, как будто коренной зуб выбирался из десны, выталкивая молочный.

Схватив с передней спинки кровати серую вязаную шапку, Дальтон по коридору отправился в ванную. По дороге он помедлил, чтобы послушать разговоры снизу.

– …наказывать его, если нас не будет? – спросил дед.

– Я определенно не собираюсь дать билетам на «Скрипача» пропасть, – отозвалась бабка.

Дальтон кивнул сам себе, вспомнив, что несколько месяцев назад они приобрели билеты на мюзикл «Скрипач на крыше» в Чеширском театре. Если мюзикл сегодня вечером, дом останется в его распоряжении. Ему не придется слушать, как они сучатся насчет того, какой из него негодный внук, как он позорит имя семьи, как ему, малолетнему преступнику, самая дорога в тюрьму, бла-бла-бла.

– Нам меньше года осталось терпеть его выкрутасы, – проговорил дед.

«Ну, разумеется, – подумал Дальтон. – Они вышвырнут меня, как только мне исполнится восемнадцать».

Этим они грозили ему вот уже три года. Не то чтобы он должен был стать паинькой, чтобы не вылететь из дома, – выбора ему не предлагали. Они просто заявили, что по достижении восемнадцати лет ему придется подыскать другое место для жилья, и на этом их долг перед ним будет выполнен.

После этого никто их не осудит. В конце концов, они пеклись только о своей репутации.

Дед не раз предлагал ему в восемнадцать пойти в армию: «Может, они смогут превратить неудачника во что-нибудь толковое».

Дальтон поморщился, когда лоб пронзило болью. Он ввалился в ванную и рассмотрел свою голову в зеркало. Обычно короткая стрижка открывала верхнюю часть лба, но теперь рыжие волосы выглядели длиннее, будто отросли на сантиметр за прошедшие сутки. Обеими руками Дальтон отвел волосы от шишки с порезом. Под кожей виднелось что-то белое, словно кость. Он потыкал нарост пальцем, ожидая, что тот будет свободно двигаться под кожей, но он оказался устойчивым и твердым, будто кость.

– Что это такое, черт побери? – прошептал Дальтон сам себе.

Он открыл ящик под раковиной, достал оттуда ножницы и развел лезвия как можно шире. Придерживая одно лезвие, будто нож для колки льда, он воткнул его кончик в порез и надавил на твердый нарост. Если получится поддеть эту штуку снизу, можно будет вытолкнуть ее из-под кожи. Однако, с какой бы стороны он ни заводил лезвие, поддеть шишку не удалось. Поморщившись, он втолкнул лезвие глубже, а потом вскрикнул, когда оно соскользнуло и полоснуло по коже.

Уронив ножницы в раковину, Дальтон зажал ладонью свежий порез. Кровь просочилась сквозь пальцы и потекла по лицу. Схватив из маленького шкафчика свежее полотенце, он прижал его к открытой ране. Пульсация в голове усилилась, дополнившись ровными волнами острой боли. Казалось, будто что-то с острыми когтями забралось в череп и вгрызалось в мозг. Скорчив гримасу, он ударил головой в зеркало. Пропитанное кровью полотенце смягчило удар, но зеркало сильно растрескалось. Перед глазами поплыло, и Дальтону показалось, что он сейчас потеряет сознание. Свободной рукой он вцепился в край раковины и прикусил губу, надеясь, что внезапная вспышка новой боли позволит сосредоточиться и удержаться на ногах.

Из-за двери донеслись тяжелые шаги поднимающегося по лестнице деда.

– Дальтон! – позвал он.

– А? – пробормотал Дальтон, потом ответил громче: – Чего?

– Где ты, черт побери?

Дальтон поспешил к двери, открыл ее и высунулся наружу:

– В ванной. Стригусь.

Дед прищурился в его направлении, будто пытаясь понять, что происходит:

– У тебя кровь идет.

– Просто порезался.

– Какой придурок может порезаться, подстригая собственную челку?

Дальтон пожал плечами:

– Я чихнул. Напоролся на ножницы.

– Заплатишь за это полотенце из карманных денег.

– Конечно, – отозвался Дальтон.

«О каких карманных деньгах речь, ты, старый скупердяй?»

Дальтон изо всех сил постарался не огрызнуться. У него дико болела голова, по лбу струилась кровь, а в рот затекала кровь из порванной губы, и он просто хотел, чтобы старый ублюдок убрался уже.

Ссора только растянет разговор.

– Мы с твоей бабушкой сегодня идем на постановку.

– «Скрипач», – сказал Дальтон. – Я слышал.

– Так ты еще и подслушиваешь?

– Наплевать. Можно подумать, мне есть дело до вашей общественной жизни.