Максим Макаренков - Дни стужи [litres]

Снег забрызгало красным.

Джинн вздыбился над домами, навис над остатками отряда… Заревел, налился синим светом и пропал, схлопнувшись в точку.

Страшно крича, брел по улице среди трупов человек в разодранном полушубке.

Он мог только кричать. Глаза и уши исчезли, затянулись грубой, как у старого кабана, кожей. Человек косо разевал рот, и от этого кожа лопалась, по щекам, словно слезы, текла желтоватая сукровица.

Оставшийся в живых десятник – молодой сероглазый мужик – всхлипнул, обнял умирающего и вогнал ему в сердце нож.

Освободил.

Сразу прянул под защиту стены, машинально провел рукой по голове. Досадливо сморщился, ведь шапку-то потерял!

А того, что поседел за последние пять минут, он пока заметить и не мог.

Наваливались со всех пяти ворот. Те, что не удалось открыть сразу, вынесли таранами. Первыми шли тяжело одоспешенные десятки из полицейских и порубежников, обученных бою в стесненных пространствах.

Десяток вычищал проход во двор – там и нашли убитых пластунов, павших в схватках у ворот, – за ними пятерками во дворы прорывались прикрытые щитами бойцы. На каждую пятерку обязательно один – с огнестрельным оружием. Сноровисто расходились, быстро и безжалостно срубая защитников.

Засевшие в усадьбах яростно отбивались. Они кидались на клинки порубежников, стараясь унести врага с собой, даже захлебываясь кровью.

Снег во дворах быстро превращался в красно-черную, чавкающую под ногами жижу.

Вязальщики, мерно раскачиваясь, сидели в кругу, лишь изредка кто-то из них шмыгал носом, подбирая потянувшуюся из ноздри каплю крови.

У них шел свой бой. Центральная усадьба превратилась в черный провал, вокруг которого распустились фиолетово-гнилостные лепестки, в которых вязли, будто в топи, духи-союзники, исчезали созданные вязальщиками образы.

Лепестки тяжело, безмолвно колыхались, порождая кошмарных существ, стремящихся проникнуть в явь морозного вечера. Пока их удавалось сдерживать, но поток нечисти был нескончаем.

Вязальщикам все никак не удавалось нащупать логово, убежище, источник, найти и уничтожить тех, кто призывал и порождал всю эту нечисть. И постоянно отвлекал, заставлял оглядываться набухающий хобот иномирного прорыва, готовый разродиться чем-то настолько жутким, что для этого не было определения.

Иван и Стас прорубались к крыльцу сразу за штурмовой десяткой. Судя по плану, который они так и этак крутили на столе у Сергия, задняя стена дома, через который им надо было пройти, стояла вплотную к стене центральной усадьбы.

Оскальзываясь, пробежали по двору, не встревая в схватки. Да и не дали бы им особо схватиться. Порубежники прикрывали и напарников, и Якута с Ниулой, отсекая любого, кто пытался на них броситься.

Один, правда, проскочил, пронзительно воя, прыгнул, не обращая внимания на распоротый бок, высоко занося тяжелый короткий меч. Незаметным движением Ниула коротко рубанула наискосок, и прыгун споткнулся в воздухе. Тяжело грохнулся на колени, с недоумением глядя на вываливающиеся кишки. Недобро глядя по сторонам, девушка вытерла о его грязную рубаху чуть изогнутую легкую саблю.

Стас только моргнул. Он даже не увидел, как клинок появился в ее руке.

Сам он еще утром взял боевой топор на короткой рукояти – верхняя часть лезвия топора уходила вверх, образуя сужающийся клинок, а нижняя доходила почти до конца рукояти.

Рубить с размаху этим приспособлением было не очень удобно, зато в тесном проходе действовать – то, что надо.

Дверь вынесли с одного удара, и тут же шедший первым крепыш с двуручным тараном в руках завалился на товарищей. Стрела вошла в его глаз с такой силой, что пробила череп и высунула черное жало из шлема.

Штурмовики присели, с обеих сторон ударили выстрелы, в темном коридоре закричали, кто-то упал.

Вскинув щиты, забежала в сени первая пятерка, зазвенело, скрежетнуло, крикнули:

– Чисто!

Иван в два прыжка перемахнул ступени, исчез в доме. Стас даже не успел броситься за другом. Якут кивнул Ниуле:

– За ним иди!

Ступени были скользкими, и Стасу пришлось осторожничать: чертова нога некстати онемела. Такое бывало и раньше, и всегда не вовремя. Нервы, что ль, так шалят?! Пес с ними, не до того.

В сенях темные груды по углам, мертвецов отбросили с прохода, чтоб не мешали, пол тоже скользит, сумерки заползают с улицы и ни черта не видно.

– Глаза беречь! – крикнул Стас и увидел, как всплывает над рядами атакующих освещающая пространство капля. Тут же всплыл в воздух второй светлячок – Ваня постарался.