Дмитрий Тихонов - Чертовы пальцы (сборник)

Это были некрологи. «Безвременно ушедший певец революции», «тяжелая утрата постигла советский народ и все передовое человечество», «верный продолжатель великого дела Ленина, пламенный патриот и борец за мир» перемешивались на неглубоких вмятинах глазниц и рта, облепляли острые скулы и впалые щеки.

Существо не делало попыток схватить Хармса, но и с дороги не уходило, и он понял, что оно старается выяснить, кто перед ним. Морщась от боли, Хармс достал раненой рукой из кармана корочки, раскрыл, ткнул в бумажное лицо. За некрологами зашуршало, защелкало, слепец нагнулся еще ниже, почти уткнувшись отсутствующим носом в удостоверение, затем все-таки нехотя отодвинулся в сторону.

Хармс взглянул на документ и увидел, что перепачкал окровавленными пальцами обе странички, оставив багровые отпечатки на месте для фотографии и на печати. Стоило ему спрятать корочки и сделать несколько шагов, как гигантский сотрудник Отдела зашевелился в тенях, двинулся за ним. Хармс замер, обернулся. Безликий стоял в трех метрах позади. Похоже, он учуял кровь и теперь собирался проследить за чужаком. Нужно было поторапливаться.

Оглядевшись, Даниил Иванович понял, что очутился в некоем подобии картотеки. Здесь вдоль стен возвышались шкафы с выдвижными ящиками, над ними висели большие листы картона с графиками и схемами распространенных несчастных случаев. На столах аккуратными стопками были сложены папки, которые он узнал с первого взгляда, – личные дела. С них, пожалуй, и стоит начать.

Подойдя к ближайшему столу, Хармс принялся перебирать папки в поисках знакомой фамилии. Слепой гигант с лицом из некрологов встал рядом, навис над плечом, внимательно наблюдая за его действиями. Хармс старался обращать на него как можно меньше внимания, чтобы полностью сосредоточиться на задаче, но выходило не очень. Просмотрев все дела и не найдя нужного, он направился к следующему столу.

Папка с фамилией «Введенский» лежала на самом верху. Он открыл ее, пролистал. На глаза попался «Протокол галлюцинаторных видений, вызванных намеренным употреблением эфира в ванной комнате», несколько уже начавших выцветать фотографий спящего Александра Ивановича и Александра Ивановича с женщинами, пространный документ, рассказывающий о поэтических и философских опытах Введенского. Последним лежал лист, озаглавленный «Приказ об устранении». Под заголовком – несколько рядов черных супрематических крестов, ниже – печать и размашистая подпись, похожая на пучок сухой травы.

Хармс повернулся, сказал безликому:

– Благодарю вас, – и поспешил к выходу. Гигантский газетоголовый слепец у него за спиной издал странный звук, похожий на скрежет лезвия ножа по стеклу, торопливо заковылял следом. Похоже, забирать отсюда дела без соответствующего разрешения было запрещено.

Выскочив в типографский зал, Хармс перешел на бег. Великан тоже ускорился, но широкие полы шинели, цепляясь за края механизмов, мешали ему разогнаться в полную силу. Он заверещал, и на его крик отозвались безликие наборщики. Сразу двое, выскочив из своих закутков, кинулись наперерез чужаку, однако Хармсу удалось уклониться от их неуклюжих рук и, чудом не врезавшись ни в одну из машин, достичь лифта.

Он запрыгнул в кабину и успел закрыть перегородку прямо перед гигантским безликим. Несмотря на яростный вой последнего, лифт, дернувшись, поехал вверх. Хармс прислонился к стене, тяжело дыша, прижимая дело Введенского к груди. Он не знал, поможет ли эта папка, понятия не имел, как ее стоит использовать, но надеялся, что теперь сотрудники Отдела Безвременных Смертей дадут Александру Ивановичу передышку. Если, конечно, еще есть, кому ее давать.

– Жил-был волшебник, – раздался рядом знакомый голос. – И волшебник этот мог сделать все, что угодно. Но не сделал ничего.

Хармс повернул голову. В зеркале, вновь целом, отражался Самуил Яковлевич Маршак. Он смотрел на него с укором и качал головой.

– Кольца, – прохрипел Хармс, у которого вдруг пересохло в горле. – Вы хотели, чтобы я их снял.

– Верно, – сказал Маршак. – Мы хотели, чтобы ты развернулся во всю мощь своего таланта. Чтобы Ад последовал за тобой.

– Вы не настоящий Самуил Яковлевич.

– Разумеется, не настоящий. С какой стати вдруг настоящий Самуил Яковлевич оказался бы в этом зеркале?

– Что с ним случилось?

– Он спит. Спит сном младенца, устав после дневных трудов. Бедняге так редко удается полноценно отдохнуть.