Дмитрий Тихонов - Медианн №3, 2020

Mediann, № 3, февраль 2020.

Альманах гримдарка и темного фэнтези, 18+

Главный редактор:Александр Дедов

Дизайн:Emily Artist

Верстка:Александр Дедов

Художники:

Илья Орехов:иллюстрации к рассказам «Желанник», «Серебра!», «Коркодил» и «Сделка»

Денис Хайдаров:иллюстрации к рассказам «Дары Ямараджи», «Дороги Шавоя» и поэме «Солдат»

Emily Artist:иллюстрации к рассказам «Обреченный народ> и «Разлом»

Дмитрий Позняков:страницы-разделители «Медианн» и «Летопись темных миров»

Artem Demura:иллюстрация к рассказу «Благочестивый военный люд»

МЕДИАНН

Сергей Тарасов

Дары Ямараджи

Александр Агафонцев

Желанник

ЛЕТОПИСЬ ТЕМНЫХ МИРОВ

Дмитрий Тихонов | Богдан Гонтарь

Благочестивый военный люд

Андрей Бородин

Обреченный народ

Дмитрий Николов

Серебра!

Екатерина Кузнецова

Разлом

Андрей Анисов

Коркодил

Дмитрий Костюкевич | Роман Придорогин

Дороги Шавоя

Андрей Скорпио

Сделка

Денис Хайдаров

Солдат

Небо здесь совсем не похоже на степное. В степи оно жесткое, сухое и зыбкое, как ковыль-трава, что колышется под копытами барласских низких лошадок с востока и на запад Великой Спирали — до самого Хэнтэйского хребта. Лишь изредка в серой поволоке облаков, застывших между витков Спирали, проглядывают крыши домов, кроны деревьев, микроскопические точки людей…

В пределах же Ханьского царства небосвод с повисшими над головой лесами и полями похож на огромное блюдо, наполненное густым, как молоко, и горячим, словно раскаленное олово, воздухом. Есугену немало уже пришлось настрадаться от беспощадного свечения эфира. Когда переходили через горную гряду, его едва не хватил удар, и лишь благодаря Мирце, схватившей лошадь за поводья, удалось удержаться в седле. И ведь повезло: если мужчина упадет с седла, да еще и на глазах молодой жены, то он уже и не мужчина.

Мирца… Каждый раз, стоило вспомнить ее полные груди и жаркий шепот по ночам, сотника бросало в пот. Ее он отвоевал у мусульманского племени: девушка была на голову выше, чем любая барласская баба; в свою тугую смолянисто-черную косу она любила вплетать лепестки высушенных цветов. При всем этом она не была покорной, как большинство мусульманок и уж тем более барласок, а являлась вполне самодостаточной личностью. Иногда Есуген боялся заходить к молодой жене во время любовных игр без верной плетки.

На прошлой стоянке Есугена позвал к себе буддак. Священнослужитель сидел на наспех сколоченном деревянном помосте, скрестив босые ноги: ему нельзя касаться земли, поэтому носят его в специальном китайском паланкине, а на стоянках разбивают открытую юрту с деревянным настилом. Ухоженные тонкие пальцы буддака теребили тяжелый золотой медальон поверх расшитого красными нитями одеяния; его глаза под вечно закрытыми веками непрестанно двигались и «смотрели» вверх, на небо, которого не существует: там, за изогнутыми линиями облаков, угадывались очертания многочисленных крыш города Амадис. В нем Есуген не бывал ни разу в жизни, но мечтал когда-нибудь оказаться. Желательно в старости и с достаточным капиталом.

— Есуген, — промолвил буддак, хотя сотник приблизился тихо, ни единым шорохом не выдав своего присутствия.

— Я здесь, о Просветленный.

— Сядь рядом со мной, — старик похлопал ладонью по помосту, — и закрой глаза.

Есуген послушался, неловко сплетя ноги так же, как и буддак. Перед ними до самих предгорий Хэнтея простирались юрты, шатры и военные палатки десятитысячного тумена кочевников. Над разными подразделениями колыхались разноцветные туги; теплый ветер доносил ржание лошадей, окрики офицеров, запах конского навоза и дым от походной кухни. Доносил и вонь выхлопных газов нескольких грузовиков, которые барласы презирали, но изредка использовали по необходимости. Перед тем, как закрыть глаза, сотник поправил заплетенную Мирцей косичку, убрав ее за воротник бронежилета.