Глеб Соколов - Попрыгунчики на Рублевке

Чуть в стороне, держа в двух пальцах сигарету, стоял невысокий мужчина. У него странный вид: похож на растрепанного школьника, хотя по некоторым приметам — проседи в волосах, жестким складкам по краям рта — Килин догадался: ему около пятидесяти.

Он тоже внимательно смотрел на женщину и Барона.

Загадочный спектакль продолжался: Марта разговаривала с кем-то, стоявшим за спиной Домбровского. Он оборачивался — никого: пыльная лестница, истоптанная многочисленными следами. Мог поклясться — в последнее время по ней часто ходили…

Клочья паутины свисали с потолка. Разруха…

Потом жена Кёлера вскакивала из-за стола, кругами бродила по комнате. Губы шевелились — точно опять разговаривала с кем-то, но слов не слышно. Не смотрела под ноги. Взгляд устремлен вперед…

На полу валялись перекрещенные между собой доски, серые от вековой пыли и грязи. Марта словно парила в воздухе: не выбирая куда ступить, ни разу не споткнулась.

Повернулась к Домбровскому, луч фонаря скользнул по лицу, пошел левее, замер, вернулся обратно.

— Ты нужен мне, — отчетливо проговорила она. — Есть одно дело. Хочу поговорить с тобой.

Он уже привык: взгляд Марты хоть и устремлен в его сторону, но смотрит куда-то дальше. В мгновение все изменилось. Казалось, видит ее зрачки. Нечто, исходившее из них, проникало в него.

Молодая женщина шагнула вперед. Домбровский отшатнулся. Она смотрела ему прямо в глаза. Михаил испытал ужас.

Вдруг выключила фонарь…

— Подойди ко мне ближе… — произнес какой-то голос. Он и походил и не походил на голос жены Кёлера.

Нервы Домбровского не выдержали. Охватила паника. Кинулся в сторону лестницы. Тут же споткнулся обо что-то, упал, больно ударился, закричал…

Сзади раздался шелест одежды, стремительные, мягкие шаги.

Не думая о боли, одержимый ужасом, Михаил вскочил, опять споткнулся, кубарем, разбивая руки, ноги, лицо, скатился вниз по лестнице. Через доли секунды опять был на ногах. Побежал, наткнулся на стену. От сильнейшего удара из глаз брызнули искры. Сознание помрачилось, дальше действовал, как неисправный автомат: куда-то бежал, со всего ходу натыкался на стены, падал, поднимался, опять бежал, скатывался по лестницам… Был оглушен, почти ничего не видел, не осознавал, кто за ним гонится и гонится ли вообще…

Окровавленный, в разорванной одежде, Михаил распахнул ударом плеча дверь, вырвался из башни.

Яркий свет резал глаза. Когда шел за Мартой, освещение в зале было приглушено.

К нему вернулись зрение, слух. Почувствовал дикую боль… Напротив двери, скрестив руки на груди, стоял Кёлер. По обе стороны от него — начальник службы безопасности, несколько охранников.

Главный секьюрити присвистнул.

— Очень интересно!.. — проговорил Кёлер. — Ты похитил ключ, сделал дубликат… Твое любопытство, Миша, перешло границы дозволенного. Придется лишить тебя свободы…

Гроб с телом родственницы Виктора Махмута покоился на специальном высоком постаменте на середине залы.

— Члены семьи мрут, как мухи!.. — проговорил Раизин.

В день, когда Вадик Слепян играл в салочки в особняке Азино, миллиардер сказал: хочу забыть похороны. За два дня до этого он проводил в последний путь дядю. Брат матери по пути в Европу заехал к нему погостить, но неожиданно умер от скоротечного рака.

— Странно другое, — в задумчивости продолжал Раизин. — Почему захотел, чтобы гражданская панихида началась именно здесь?

Раизин покосился на Махмута — миллиардер стоял у изголовья гроба в пяти метрах от них. Вместо скорби в его лице читалась скука.

— Посмотри, он, кажется, не страдает, — не умолкал Миша.

Слепян, до этого неотрывно смотревший на труп, поднял взгляд…

Лишь мгновение он смотрел на Махмута. Затем глаза его встретились с глазами другого человека… От неожиданности Вадик вздрогнул. Кажется, даже отступил на шаг, настолько поразила его встреча.

Обуял ужас. Вадик — впечатлительный человек. Подробности прошлого и сегодняшняя встреча составились в голове в единую картину.

Они отошли в сторонку. Женщина что-то энергично говорила Барону. Тот отвечал. Выражение ее лица было напряженным. Принялась звонить по мобильному телефону — он был у нее в руке. Примерно минуту она разговаривала с кем-то. Пару раз Барон кинул рассеянный взгляд на товарища. Килин сидел в кресле за столиком, что располагался почти у самой барной стойки. Перед ним дымилась чашка эспрессо.