Михаил Ежов - Бумажные шары

— Теперь голубые, господин, — отозвался старик, почтительно склонившись.

— Да. Голубые, — повторил Гинзабуро и усмехнулся. — Видят даже лучше прежних.

Он взглянул на ряды каменных воинов и резко вскинул обе руки. Шагая по аллее, он начал читать древнее заклинание, и спустя несколько мгновений истуканы вздрогнули, затрещали, во все стороны брызнули каменные осколки: по статуям побежали бесчисленные трещины, гранит отваливался кусками, обнажая сверкающую сталь доспехов. Глаза хайшинзу засветились грязно-жёлтым светом, ожившие изваяния пошевелились, сбрасывая остатки покрывавшего их долгие годы камня, и издали пронзительный боевой клич, вспугнув стаю журавлей, мгновенно поднявшуюся в воздух.

Гинзабуро прошёл между статуями, с улыбкой глядя перед собой. Пак-Лень семенил сзади, а следом, спустившись с гранитных пьедесталов, с лязгом ступали хайшинзу. Личная неуязвимая гвардия будущего императора Янакато.

Когда Гинзабуро вышел из ворот монастыря, перед ним стояло войско. Бывшие монахи облачились в доспехи. Кроме них, Гинзабуро увидел несколько отрядов наёмников и недавно завербованных (за большие деньги и гарантии новых земель) баронов со своими армиями. Полторы тысячи ратников ждали своего повелителя, чтобы завоевать для него Кхамрун и трон. Но это была лишь капля в море. Основные силы стягивались к столице, передвигаясь под покровом ночи.

Гинзабуро вгляделся вдаль — туда, где вилась дорога к замку Агалез. По ней, поднимая клубы пыли, неслась карета, запряжённая шестёркой лошадей.

— Кто это? — спросил Гинзабуро.

— Не знаю, мой господин, — ответил Пак-Лень.

Гинзабуро достал блестящий диск с драгоценным камнем в центре и быстро настроил его нужным образом. Миг — и он вошёл в гэнсо .

Карета сразу стала ближе, её стенки растаяли, и Гинзабуро увидел ослепительно красивую женщину в красном, расшитом эмблемами дома Ханако платье. Вглядевшись в её лицо, он понял, что она — кианши. Должно быть, из новообращённых. Значит, её послал Дарон. Гинзабуро окинул взглядом карету и почти сразу увидел то, что ожидал: большой ящик, в котором лежали аккуратно сложенные и обёрнутые мягкой тканью металлические цилиндры. В них плескалась чёрная маслянистая жидкость — противоядие, которое он выльет в воды Янакато, когда придёт время. Время императора-спасителя, законного владыки, волей богов избавившего свой народ от напасти.

Гинзабуро простёр руки, словно желая обнять весь мир. Широкие рукава соскользнули до локтей, и на обнажившихся запястьях в лучах восходящего солнца хищно сверкнули массивные золотые браслеты с печатями Кабаина.

Прежде чем отдать приказ к наступлению, Гинзабуро счастливо рассмеялся: это был лучший день в его жизни.

Закуро открыл глаза и резко сел на кровати. Всю ночь его одолевали жуткие видения, в которых Дару представал то уродливым хищным зверем, пожирающим его изнутри, то демоном в костяных доспехах, то каким-то незнакомым гатхиру человеком — юношей с тонкими чертами лица и длинными чёрными волосами. Вот и теперь Закуро показалось, что двойник не спит, а только притаился.

Гатхир прислушался, но вокруг по-прежнему царила тишина. С тех пор как его пленили синоби, прошло несколько дней — он не знал, сколько именно, потому что некоторое время провёл без сознания. Ему приносили пищу, но не отвечали на вопросы. Закуро ждал. Он не понимал, почему его не пытали и не убили. Для чего клан Гацорэ сохранил ему жизнь? Быть может, ещё не придумали достаточно изощрённую и мучительную казнь, которой его предстояло подвергнуть?

Закуро провёл ладонью по груди: она тотчас стала мокрой от пота. Кожа горела. Опустив глаза, гатхир с трудом разглядел в предрассветных сумерках проступивший на ней рисунок: дракон с тулварами в лапах!

Дару пошевелился.

— Ты здесь? — спросил Закуро мысленно.

— Да, — тихо сказал двойник. — Разумеется.

— Мне снились кошмары, — пожаловался гатхир, ложась. — Ты тоже их видел?

— Увы.

— На моей груди снова возник рисунок. Интересно, откуда он взялся.

— Я должен тебе кое-что сказать, — в голосе Дару появились странные нотки.

— В чём дело? — насторожился Закуро.

— Помнишь, я просил тебя не пытаться убить Гацорэ?

— Поздновато для упрёков, не находишь?

— Я не упрекаю. Собственно, я знал, что ты меня не послушаешь. Ты ведь никогда не слушал. Но было так забавно играть в твоего друга.