Андрей Агафонов - Черная моль [CB]

Свет с кухни обрисовывает его фигуру предельно четко.

— Это вы, — с непонятной Паоло эмоцией говорит первый собеседник, — и почему я надеялся, что вы нас не заметите?

Второй брезгливо и недоверчиво усмехается.

— Прошу вас уйти, синьоры, — повторяет Паоло. За витриной проезжают дорогие машины, они едут медленно, как будто подкарауливая кого-то.

— Разве вы не должны нас любить? — тяжёлым басом спрашивает второй гость, поднимаясь из-за стола, — вы же хороший католик, Паоло, вы не прогоните путников с порога своего дома?

— Я вас не знаю, — говорит Паоло, держа тесак перед собой, — пожалуйста, уходите.

— Но меня-то вы знаете, — говорит первый, выходя на свет.

Маленький сухонький человек в очках прощается с кем-то в коридоре, протягивая руку для поцелуя, затем заходит в келью, крестится на образ Богоматери, запирает дверь на ключ. Садится в кресло и задирает полу сутаны.

С большой осторожностью, морщась, он расстёгивает крючки и снимает вериги со своего правого бедра. На шипах остаются кровоточащие лоскуты. Бедро имеет странный багрово-синий цвет.

Дрожащими пальцами человек подносит вериги к губам, целует их и бессильно роняет на стол.

Со старых морщинистых губ срывается вздох облегчения.

Он сидит неподвижно, с закрытыми глазами.

— Ах, это вы, — Паоло теряется, опускает руку с тесаком, улыбается, вытирает рукавом проступившую испарину, — да, конечно, синьор ам…

Непостижимо быстро незнакомый гость оказывается у него за спиной.

И с диким урчанием впивается в его шею.

Человек в очках открывает глаза, берет со стола какую-то бумагу и читает.

По ходу чтения его лицо становится все мягче. Он улыбается. В глазах за простыми стеклами очков светится нежность.

Паоло страшно кричит, его колени подгибаются, вдвоем они вваливаются в ярко освещённую кухню. Он вслепую машет тесаком, пытаясь ударить вампира. В руку с тесаком впивается клыками второй. И отрывает ее движением головы. Тесак с оглушительным звоном падает на залитый кровью кафель. Глаза Паоло стекленеют. Лицо становится блаженным. Он падает на колени, затем заваливается на спину. Из оставшейся без кисти руки толчками бьёт темная кровь. Шелковые складки алой артериальной крови, пульсируя, спадают из рваной раны на шее.

— Именно так, — говорит человек в очках, держа в руке письмо, — именно так, мой возлюбленный сын, из каждых ста душ нам нужны все сто.

Он кладет письмо на стол, снимает очки и, держа их в отнесенной от лица руке, надолго застывает в раздумьях.

На столе стоит коробка, обтянутая крокодиловой кожей. На коробке почтовый ярлычок, в графе «Отправитель» написано твердым почерком с уклоном влево: «От Паоло Виллардо, супернумерария». В графе «Адрес» — «Виа дей Кондотти».

Логан, стоя над телом бедного Паоло, добродушно смеется:

— Какой сладкий козленочек! И какой прыткий! Ну же, Питер, я знаю, на что ты смотришь, меня можно не стесняться!

Окровавленный рыжий посол Ее Величества Питер Флеминг как будто ощетинился каждым волосом, он дрожит от азарта и ярости, глаза налиты кровью, огромные жёлтые клыки выпирают изо рта. На четвереньках он подползает к телу Паоло, обнюхивает его, фырчит, берет двумя руками его левую руку, облизывает пальцы, сосет их, и, зверея, клацает челюстями. Скрип и хруст ломающихся костей, лохмотья плоти, вторая кисть оказывается на полу.

— Ты полон загадок, Питер, — говорит Логан. — Зачем тебе его руки?

Выпуклые глаза Питера поблескивают безумием.

— Хочу отправить посылку одному своему знакомому, — говорит он. — Своего рода жест.

Мальта, Великая Гавань. Очередной транспорт причаливает к уже знакомой пристани.

Сегодня атмосфера изменилась, по первому взгляду на пристань заметно, что процедура приема беженцев проходит более организованно и четко. В целях безопасности периметр обнесен проволочным заграждением. Сразу после регистрации у одного из пяти столиков зарегистрированный направляется по коридору к одному из пяти автобусов.

Мальчишка в обмотках толкает ногой спящего интеллигента в старомодном пиджаке, тот изумленно открывает глаза, достает из кармана очки, протирает их. Мальчик взглядом указывает на двух мужчин напротив, внимательно изучающих портфель у ног интеллигента. Один что-то говорит другому на арабском, тот презрительно сплевывает за борт. Оба гортанно смеются.