Айя Сафина - Нина. Книга 3. Среди монстров

Через пару сильных рывков, каблук все-таки поддался, и Эрик довольный вручил Нине вторую лодочку.

Она задорно рассмеялась.

– Оставь себе на удачу! – сказала она Эрику, протягивающему ей сломанный каблук.

– Может, мне его еще на шею повесить? – съязвил он.

– Один – тебе, один – мне. Просто чтобы запомнить этот вечер!

Эрик не хотел обидеть Нину, какой бы глупой идея ни казалась. А потому засунул длинную острую шпильку в карман брюк.

Они подошли к широкому гранитному парапету, разделяющему границу помоста площади и обрыв, успев занять оставшиеся свободные места, и свесили ноги над пропастью. Внизу холм резко обрывался, и с этой стороны он больше напоминал утес. Но дальше пологий склон мягко выравнивался с остальной местностью, пестревшей густой растительностью и подлесками, соединяясь с пышной лесной частью парка внизу. Вдоль парапета выстроились люди, готовые лицезреть чудо.

Эрик смотрел на тысячи разноцветных городских огней, вспоминая, каким город казался отсюда тридцать лет назад. Все было не таким величественным и угрожающе громоздким. Город скорее имел тот внешний вид, который сегодня ассоциируется с пригородами. Удивительно, как быстро идет время, и как стремительно оно меняет все вокруг.

Компания начинала бизнес с прилавка под навесом, потом перебралась в кафе, дальше они присвоили маленькое старое двухэтажное здание, служившее в далеком прошлом игровым домом с парой комнат для проституток, и только через шесть лет вложили деньги в строительство знаменитого клуба «Геенна». На строительство ушло три года, а потом начался крупный передел территории между бандитскими группировками, который затянул открытие досугового центра. Когда долгая пятилетняя война закончилась, и Эрик с компанией стали новыми королями, вечеринка открытия «Геены» была фееричной. Они праздновали целый месяц, и это – была самая безумная и беспредельная вечеринка, которую Эрик только помнил.

Эрик грустно улыбнулся, когда понял, что спустя десятилетия его окутала тоска по трущобам и уличной жизни с бургерами и ночевками в подвалах. Наверное, потому что правила там были проще. Ты либо плохой, либо хороший, ты либо враг, либо друг. Не было таких промежуточных состояний, когда ты мог играть на обе стороны и при этом считаться нормальным. Тебя бы пристрелили обе стороны, как самое мерзкое отрепье, даже отвратительнее их самих. А сейчас все стало чересчур запутанным, и никто не поможет понять, что правильно, а что нет. Если бы они обсуждали сегодняшнее соглашение двадцать лет назад, то открытое заявление албанцев о том, что они раздумывают, чью сторону им выбрать, расценивалось бы, как приказ открыть огонь.

С возрастом обстоятельства обрастали длинной шерстью и густым подшерстком, скрывающие четкие грани скелета, и размывающие точные понятия условностями. Если бы кто-нибудь десять лет назад сказал Эрику, что он будет работать с албанцами, Эрик бы пристрелил такого провидца.

Эрик пытался заметить изменения в городском облике, но все больше понимал, что стоит поискать изменения в самом себе. Время меняет не только мир вокруг, но и головы людей, ломая приоритеты, коверкая принципы и переворачивая убеждения с ног на голову. Отбросив бизнес, и взглянув на личную жизнь Эрика, можно смело заявить, что еще пару лет назад Эрик бы и не подумал сбежать из-под надзора собственных телохранителей и покинуть безопасный периметр, чтобы просто погулять. Фактически он положился лишь на одного человека, пусть и обладающего необычными способностями. Эрик рискует собственной жизнью, чтобы просто доставить Нине удовольствие от пребывания вне заточения.

Эрик вдруг понял, насколько Нине удалось изменить его взгляды. Он перестал бояться привязанности, как огня, и смело признавал, что Нина смогла убедить его в том, что любовь вовсе не означает кражу свобод и приношение жертв. Когда ты любишь, ты сам охотно отдаешь все, что у тебя есть ради того, чтобы сделать любимого человека счастливым. В этом и крылась собственная выгода – Эрик получал удовольствие, наблюдая за тем, как Нина радуется его вниманию.

Эрик поскорее отбросил подобные размышления. Он сам заводил себя в тупики подобными думами.

– А что насчет Томаса? – спросил Эрика внезапно.

Ему необходимо кардинально сменить тему, на что лицо Нины тут же посерьезнело.

– Я ничего не могу рассказать о нем, – ответила она виновато.

Она упрекала себя в слабости, потому что не могла ответить на самый важный вопрос, что задавал не только Эрик, но и она сама. Почему ей так сложно найти дорогу к Томасу? Почему она до сих пор не увидела о нем чего-то внятного? Почему она до сих пор не видит его лица, хотя напрямую общается с его названным братом? Кто же даст образы о Томасе, если даже Виктор не в силах?