Константин Бояндин - Фуга с огнём

Вера вздрогнула. Отпустила мои плечи и побежала – туда, в детскую. Я пошёл следом – мне не понравилось, что в доме стало тихо.

Вера стояла, прижав ладони ко рту. Я понял, почему она это сделала: мне показалось, что вещи стоят чуть-чуть по-другому. А на столе оказались игрушки, собранные из того самого конструктора. Два самолёта. Их не было, когда мы заглянули в детскую несколько минут назад.

– Нет, – поймала она меня за руку, когда я шагнул, чтобы взять один из самолётов. – Не надо. – Она повернула меня лицом к себе, пристально глядя в глаза. – Значит, близнецы?

Я кивнул.

– Ну, что получится, то получится, – произнесла она вроде серьёзно, даже сухо, но рассмеялась первой. Я рассмеялся следом. И наваждение вновь угасло – мы стояли среди пустой, но уютной квартиры, и ничто постороннее не давило на органы чувств.

– Не здесь, – прошептала она, отводя взгляд. – Только не здесь. Уйдём, хорошо? Не то мне снова станет мерещиться.

Жаркий воздух лета ударил в лицо, едва мы закрыли дверь подъезда, и окончательно привёл в чувство.

Отчего-то не спалось. Ни мне, ни Вере. Вроде бы всё осталось позади, и успели выговориться – давно нужно было, давно – но проснулись оба. Как по сигналу.

Ночь. Ясная, тёплая ночь середины июля. Едва заметные, успокаивающие звуки спящего города. Хотя какой там город, в лесу ведь живём. Мы переглянулись с ней – и поняли, что сна – ни в одном глазу. На часах – едва за три, а мы уже выспались. Словно сговорившись, исполнили все утренние ритуалы – вплоть до завтрака. Ничего не говорили – крепла уверенность, что думаем об одном и том же.

– Сейчас, да? – спросила Вера, когда с ночным завтраком было покончено. Можно было и не спрашивать. Да, сейчас.

Мы спускались по лестнице, и нас обоих отчего-то разбирал смех. Да. Прямо сейчас. Съездить в особняк Шилова, посмотреть, увидеть, что ничего того не было, и окончательно вернуться в этот мир, по эту сторону фантазии. Признаюсь, очень милой фантазии. Я всё ещё видел, какими глазами Вера смотрела на меня, когда я описывал своих сыновей-близнецов из «потусторонней» жизни.

Что-то определённо нужно было менять в этой жизни. Не было бы счастья…

Я ехал осторожно. Улицы пустынны, да, но всё равно не торопился. В приоткрытые окна то и дело забирался озорной утренний ветерок и приводил нас в чувство. Так и ехали, улыбаясь, но глядя в разные стороны. Привыкли, что поделать – жить, не глядя друг на друга. Самое время отвыкать.

До самого здания пришлось идти пешком. В который раз возблагодарил чью-то беспечность – пусть опасное уже строение и огорожено, но в заборе есть дыра. Надо просто знать, где.

Люди определённо стали добрее и лучше. В стародавнее время давно бы уже проникли сюда и растащили всё – до последнего гвоздя, исписали бы похабными надписями. А сейчас бывший дом Шиловых оставался практически нетронутым. Ну да, под снос, но смотри, сколько всего внутри осталось! И мебель, и много чего ещё. И никто не позарился. Сам не знаю отчего, но это зрелище вселило в меня уверенность.

Вот и подвал. Мы уже были тут. С доктором и другими. Уже убедились, что нет никаких тайников. Теперь я понял, зачем мы здесь: Вера должна убедиться. Сама. Конус белого света смахивал в стороны тьму, так и липшую к лицу – в подвале сыро и тихо. Слишком тихо. Вот тут… Вот этот кирпич.

Он подался. А затем мы принялись долбить по соседним кирпичам. Вынули ещё несколько. За ним ничего не могло быть – то есть, не должно было быть. Но сейчас…

– Костя… – Вера вздрогнула. – Почему?! Ведь…

Она умолкла. А меня охватило и отпустило чувство нереальности. Я запустил руку, как тогда, в грёзах, и добыл и жестяную коробку, и всё остальное. Том «Подвижника», учебник истории. Я боялся поворачиваться. Боялся, что вместо Веры увижу Марию.

Но это была Вера. Она приняла все три предмета, глаза её были широки – не передать.

– Посвети! – она поставила коробку на один из ящиков и открыла – я видел, как дрожат её руки. И там, внутри, было то, в существование чего никто не верил. «Основы» Петра Шилова, мало кому известного сибирского философа и просветителя.

– Свети! – она добыла из своей сумки кофр, а из него – фотоаппарат. И принялась снимать. Не могла удержаться. Я понимал – я тоже тогда сидел, читал, и не мог остановиться. Не мог удержаться.

Она успела сделать снимки почти всей рукописи, когда мы услышали. Мы оба. Вот-вот нас застукают! Здесь всё равно должен быть сторож – не хватало только, чтобы всё это отняли! Мы рассовали книги по сумкам, закрыли тайник Жестяную коробку я обернул в куртку, чтобы не бросалась в глаза, и мы поспешили наверх. Теперь казалось, что тьма хватает за руки и за ноги, не желает отпускать с добычей. Но я не позабыл поставить кирпичи на место. На всякий случай.