Гарднер Дозуа - За темными лесами. Старые сказки на новый лад [litres с оптимизированной обложкой]

Она поцеловала меня.

– А вид у тебя вполне благородный, – с улыбкой шепнула она. – Ты – мой принц, и даже не сомневайся.

Я был просто ослеплен – и тем, кто она, и всем, что она имеет, и ее словами, а еще тем, чего она вольна не знать. Но я полюбил бы ее за одно ее тело и его близость, за его бледность, нежность, нетронутость, за совершенную – выше всякого совершенства – красоту ее лица, за устремленный на меня завороженный взгляд. Она, в точности как снедь, которой так восхищалась, была прекрасным пустяком, пеной роскоши над суровым реальным миром – машинами войны, ракетами, огненными росчерками в небе, фонтанами земли и тучами дыма, и противной дрожью в брюхе, не сразу отпускающей даже после того, как боссы вызовут поддержку с воздуха и снова, в который уж раз, спасут тебя от судьбы тех, остальных, от превращения в кровавый фарш на поле боя, от выхода из игры.

Отодвигаю стволом пистолета серьгу в ухе королевы – то ли цветок, то ли звезду, сделанную из сверкающих бриллиантов, драгоценность короны. Прижимаю дуло к ее голове под ухом, стреляю, роняю тело на ковер.

– Подать сюда принца! – кричу я.

Женщины из мира боссов – создания прекрасные и нечистые. Они – дьяволицы, возжигающие огонь в чреслах достойных мужчин. Тут и ходить далеко ни к чему, довольно одной картинки, а картинка такая найдется на любой стене над кроватью солдатского босса в казармах. Когда я очутился там в первый раз, и я, и все мои товарищи просто надвое разрывались – пожирали взглядами цветные картинки на стенах, призывали проклятия на головы боссов и смеялись. Ведь такое поведение – это же просто смешно, верно? Вешать картинки на стенах – само по себе дело не мужское, слабость. А уж позы девушек на картинках… я даже не знал, как к этому отнестись. Я же в жизни не видел таких нагих лиц, не говоря уж о прочих частях тела, тоже выставленных напоказ. Стало так стыдно – и за них, и за боссов, разглядывавших этих женщин и вожделевших их, хотя эти женщины и со мной сделали свое злое дело, пробудили похоть и во мне.

Мы скрыли смущение, сорвав эти картинки со стен (одну порвали, но только чуток, нечаянно). Побросали их в мусорную корзину, но там они, строя друг другу рожи – изображая экстаз, насмешку или животное бесстыдство, – выглядели еще непристойнее. Мы с облегчением огляделись вокруг. На стенах не осталось ничего, кроме семейных фото. Но тут кто-то открыл прикроватный ящик и нашел внутри эти их журналы. Журналы пошли по кругу, мы ахали, хохотали, поджимали губы, кто-то попробовал присвистнуть, как делали боссы. Я не коснулся ни одного, ни единой страницы, но увиденного оказалось довольно, чтобы надолго внушить мне странную смесь отвращения и оживления.

Вдруг кто-то вскинул голову. Мы прислушались. Моторы.

– «Лендровер»! Они едут!

Толкаясь, неловкие от хохота и испуга, все кинулись приводить казарму в прежний вид.

– Вот эта лучше всех! Давайте возьмем с собой!

– Ровнее! Ровнее! Расправь их там, в ящике, как было!

Помнится, когда мы бежали прочь, я тоже, смеясь, спешил за остальными, но в глубине души был потрясен так, что вовсе не до смеха. Все эти женщины выставили себя напоказ – целиком, все места, которых ты никогда не видел и видеть не хочешь (или наоборот?) – напоказ любому, кому угодно! Позволили поместить себя на картинки, которые можно повесить на стену, у всех мужчин на виду! Я был ошеломлен и возбужден: я чувствовал себя таким грязным, что в жизни теперь не очиститься, никогда больше не стать таким, каким был, пока не увидел всего этого…

А теперь я и сам сделался еще хуже тех боссов. Я понимал, что жизнь моя отвратительна, что я не содержу тело в чистоте для брака или любой другой цели, а только поганю его – растрачиваю свое доброе семя на распутных женщин, травлю самого себя косяками, порошком да выпивкой.

Когда можешь поступать, как угодно, это здорово сбивает с толку. Сначала следуешь самому сильному, самому насущному побуждению и заказываешь еду. Потом вон та женщина улыбается тебе – и ты делаешь то, что должен сделать мужчина. А потом вон тот человек оскорбляет тебя, и ты мстишь, отвечаешь тем же. И вот так ждешь, пока в голове не родится грандиозный план, а тем временем твоя жизнь строится из тысячи мелких предпочтений и поступков, и достойных среди них – ни единого.

Куда как легче пойти верным путем, если приходится выбирать одно из двух! А еще проще, если выполняешь приказ, или если ты под огнем: когда доведется выбирать между жизнью и смертью, решение принимаешь вмиг.