Гарднер Дозуа - За темными лесами. Старые сказки на новый лад [litres с оптимизированной обложкой]

Сегодня вечером дома готовился праздник в честь его возвращения и дня рождения. Будут очаровательные гости, будет пир в золоченых стенах. И, конечно же, будут подарки – ведь каждый свой день рождения он не только получал, но и сам дарил подарки. На этот раз все трое смеялись, рассказывая, чего бы им хотелось.

– Только природное! Только естественное! – восклицали они.

Лира выбрала жемчуга – настоящие, какие можно добыть только из раковин моллюсков, умерших собственной смертью, ни в коем случае не выращенных в садках и не погубленных ради жемчужин рукой человека. Рада пожелала платье старинного шелка, сшитое до того, как люди прекратили разводить шелковичных червей. Судя по всему, к этим мыслям их подсознательно подтолкнула Эстар. Когда черед дошел до нее, он замер от непонятной, необъяснимой тревоги.

– Розу, – сказала она. – Розу в полном расцвете. Только те, что из теплиц или из городских питомников, не подойдут.

– Среди этих-то снегов?! – воскликнула Рада.

– Можно послать за ней на восток, – сказал он.

– Нет, – тихо (слишком уж тихо) возразила Эстар. – Ты должен сорвать ее сам.

– Но, чтобы сделать тебе такой подарок, ему придется отклониться от курса, возвращаясь с Лазури, – заметила Лира. – Он не успеет вернуться домой к началу праздничного ужина.

– Похоже, задала я тебе задачку, папа, – с улыбкой сказала Эстар.

– Похоже на то, – согласился он, чуть вздрогнув при слове «папа» – титуле, выкопанном Эстар из какой-то древней книги. Остальные дочери звали его по имени, тем самым позволяя ему оставаться личностью, а не просто каким-то сопутствующим родственником. – Что ж, придется мне смотреть в оба, чтоб отыскать розу в снегу.

Однако его никак не оставляли самые дурные предчувствия. Отчего? Это он понял только после посадки на огромном западном терминале.

– Меркатор Левин? Не будете ли вы так любезны проследовать за мной?

Обратившийся к нему служащий был человеком – формальная любезность, не предвещавшая ничего хорошего.

– Что-то не так с мои грузом? – спросил он.

– Уверяю вас, все в полном порядке. Начальник космопорта желает побеседовать с вами по иному вопросу.

Не на шутку озадаченный, он последовал за служащим и вскоре вошел в круглый кабинет с панорамным видом на посадочные площадки. Сгущались сумерки, и многомильный простор космодрома сиял созвездиями огней. Вдали медленно, будто огненные мотыльки, снижались и взлетали космические корабли.

Ему предложили вина, чаю, кофе и прочие социальные стимулянты. Он отказался от всего. Тревога на сердце росла с каждой минутой. Начальник порта, лишь несколькими годами младше него, был явно взволнован – настолько, что даже не знал, как перейти к делу. Наконец он откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и заговорил:

– Меркатор Левин! Мой долг – информировать вас, что, в зависимости от того, как вы склонны видеть ситуацию сами, вашу семью вот-вот постигнет либо великая честь, либо великое горе.

– Что бы это могло значить?

– Нам поручено передать вам вот это, сэр.

Стоило только взглянуть, взглянуть и увидеть – и все самообладание полутора сотен лет исчезло, как не бывало. Из углубления в столешнице, озаренный лучами искусственного солнечного света, поднялся тонкий, прозрачный хрустальный футляр. На дне его лежал холмик грунта. Над холмиком возвышался матовый бледно-бледно-зеленый стебель без единого листка. На верхушке стебля цвела роза, продолговатая, будто тюльпан, с бледными лепестками, отливавшими зеленью. Шипов на стебле не было, кроме одного, да и то метафизического, однако невыносимо колкого.

– Я вижу, о чести речь не идет, – сказал начальник порта. Его слова прозвучали так мягко, что Левину оставалось только гадать, что это – искреннее сочувствие или изощренный садизм. – Мне очень жаль, Меркатор, но выбора у меня нет. У вас, как вам известно, тоже. Как видите, имя и код, выбитые на хрустале, ваши.

– Да, – согласился он.

– Итак, если вы будете столь любезны… я засвидетельствую акт, понимаете ли, передачи.

– Но я не приму этого, – сказал Левин.

– Вы понимаете, сэр, несоблюдение…

– Знаю. Я все возьму на себя. Но принять это? Как я могу?

– Отказываться вы не вправе, – негромко, но твердо сказал начальник космопорта, потупив взгляд.

Стоило Левину приблизиться к столу и прозрачному футляру на фут, хрусталь раскрылся. Левин протянул руку и сомкнул пальцы на гладком стебле зеленой розы. Разорванные корни хрустнули, как свежий салат-латук, и кабинет наполнился сладким ароматом. Никогда в жизни Левин не встречал запаха более отвратительного, более тошнотворного, чем этот!