Кассандра Клэр - Лорд Теней [litres]

Каким бы тогда был Кьеран? Насколько меньше боялся бы потерять любовь? Возможно, даже не стал бы цепляться за нее любой ценой, не захотел бы навсегда удержать Марка в Дикой Охоте?

Король усмехнулся, словно читал мысли Марка.

– Когда я заглянул в воспоминания сына, – произнес он, – то увидел тебя, Блэкторн. Сына леди Нериссы, – зло улыбался он. – Твоя мать умерла от горя, когда твой отец бросил ее. Половина мыслей моего сына была о тебе – о том, как он тебя потерял. Марк, Марк, Марк. Интересно, неужели это у вас в крови – зачаровывать нам подобных и превращать в глупцов?

Кьеран слегка нахмурился. Как он тебя потерял.

Кьеран не помнил, как потерял его. Холодный ужас расползся по венам Марка.

– Тем, кто не способен любить, любви не понять, – сказала Кристина и обернулась к Кьерану. – Мы защитим тебя, – произнесла она. – Мы не позволим ему причинить тебе вред за показания на Совете.

– Ложь, – сказал Король. – Из благих побуждений, быть может, но все же ложь. Если ты, Кьеран, дашь показания, ни на этой земле, ни в стране фэйри не будет такого места, где ты будешь в безопасности, где спрячешься от моих воинов и от меня. Я буду вечно преследовать тебя за то, что ты сделал с Иарлафом и Эреком, и когда найду тебя, ты пожалеешь, что не умер. Нет такой пытки, которой я тебя не подвергну.

Кьеран с усилием сглотнул, но голос его был тверд.

– Боль – это всего лишь боль.

– О, – сказал его отец, – боль бывает разной, темноволосое дитя.

Он не пошевелился, не сделал никакого жеста вроде тех, что делали колдуны, когда творили заклинания, но Марк почувствовал, как атмосфера в комнате сгустилась, словно сам воздух стал давить на них.

Кьеран ахнул и отшатнулся, словно его подстрелили. Он ударился о кровать и вцепился в спинку, чтобы не сползти на пол. Синие волосы упали ему на глаза, стали черными, а затем – белыми.

– Марк? – Он медленно поднял лицо. – Я помню. Я помню.

– Кьеран, – прошептал Марк.

– Я рассказал Гвину, что ты нарушил закон страны фэйри, – проговорил Кьеран. – Я думал, они просто вернут тебя в Охоту.

– Вместо этого они покарали мою семью, – сказал Марк. Он знал, что Кьеран этого не хотел и не ожидал. Но произнести эти слова все равно оказалось больно.

– Вот почему ты не носил свою эльфийскую стрелу. – Кьеран не смотрел в глаза Марку. – Я был тебе не нужен. Ты прогнал меня. Ты ненавидел меня. И, должно быть, ненавидишь.

– Я тебя не ненавидел, – сказал Марк. – Кьер…

– Слушай его, – промурлыкал Король. – Слушай, как он лжет.

– Тогда почему? – спросил Кьеран. Он попятился от Марка, отступил всего на шаг. – Почему ты мне солгал?

– Подумай, дитя, – сказал Король. Он явно наслаждался. – Что им было от тебя нужно?

Кьеран судорожно вздохнул.

– Показания, – произнес он. – Свидетельство перед Советом. Ты… ты так все и задумывал, Марк? Это предательство? Что, все в Институте знают? Да, иначе быть не может. Не может. – Его волосы почернели как нефть. – И Королева тоже знает, полагаю. Вы с ней собирались выставить меня болваном?

Страдание на его лице было непереносимо; Марк не мог смотреть на Кьерана. Вместо него заговорила Кристина.

– Кьеран, нет, – сказала она. – Все было совсем не так…

– А ты знала? – Кьеран с такой же мукой посмотрел на нее. – Ты тоже знала?

Король расхохотался. Марка захлестнул гнев, слепящая ярость, и он выхватил из камина кочергу. Король все хохотал, а Марк подошел к нему, занес кочергу, размахнулся…

Кочерга ударила по лежавшему перед камином золотому желудю, размолотив его в пыль. Смех Короля резко оборвался. Он бросил на Марка взгляд, полный ненависти, и исчез.

– Почему ты это сделал? – возмутился Кьеран. – Испугался того, что еще он может мне рассказать?

Марк швырнул кочергой в камин. Та громко лязгнула.

– Он вернул тебе воспоминания, разве не так? – спросил он. – Тогда ты всё знаешь.

– Не всё, – надтреснутым, срывающимся голосом сказал Кьеран. Марк вспомнил, как тот висел при Неблагом Дворе в терновых кандалах. Сейчас в глазах принца сквозило то же отчаяние. – Не знаю, чего ты хотел, когда решил, что станешь мне лгать и заставишь делать то, что тебе нужно. Не знаю, насколько тошно тебе было всякий раз, когда ты меня касался, когда притворялся, что хочешь меня. Я не знаю, когда ты собирался рассказать мне правду. После того, как я дам показания? А может, ты хотел посмеяться надо мной перед всем Советом? Или дождаться, пока мы останемся одни? Всем ли ты успел рассказать, какое я себялюбивое и бессердечное чудовище?..