Кассандра Клэр - Лорд Теней [litres]

– Что ж, прекрасно. Раз Барнабас прислал тебя к колдуну – то к какому именно?

– Ко мне, – раздался из тени гулкий низкий голос.

Кит обернулся и увидел фигуру у большой темно-зеленой палатки. Голос был мужской, но на фигуре было слишком много слоев одежды – тяжелая мантия, плащ, капюшон и перчатки, – чтобы понять, какого незнакомец пола.

– Гипатия, я этим займусь.

Гипатия медленно моргнула – словно звезды исчезли за облаком и вновь показались.

– Если ты настаиваешь…

Она повернулась, чтобы уйти, но затем помедлила, оглянувшись через плечо на Тая и Ливви.

– Если вам жаль тех созданий, фэйри, которые умирают в клетках, – сказала она, – подумайте вот о чем: если бы не Холодный мир, на котором настоял ваш народ, их бы здесь не было. Кровь на ваших руках, Сумеречные охотники.

Она исчезла между палатками. Тай выглядел совершенно убитым.

– Но у меня на руках нет…

– Это просто так говорится, – Ливви обняла близнеца и крепко прижала к себе. – Это не твоя вина, Тай. Она просто хочет тебя помучить.

– Нужно торопиться, – сказал Кит колдуну в капюшоне и мантии, и тот кивнул.

– Идите за мной, – велел он и скользнул в свою палатку. Остальные последовали за ним.

Внутри палатка оказалась на удивление чистой и аскетичной: деревянный пол, простая кровать с бортиками и несколько полок с книгами, картами, бутылями с порошком, разноцветными свечами и банками, в которых плескались жидкости неприятных цветов. Тай выдохнул, прислонившись к одному из шестов палатки. На его лице, пока он наслаждался относительными спокойствием и тишиной, отчетливо отразилось облегчение. Кит хотел было подойти к Таю и спросить, все ли с ним в порядке, но Ливви его опередила и отбросила со лба брата влажные от пота волосы. Тай кивнул и сказал ей что-то, чего Кит не расслышал.

– Подойдите, – произнес колдун, – присядьте со мной.

Он указал на столик в центре комнаты, окруженный стульями. Сумеречные охотники сели, и колдун в капюшоне занял место напротив. В дрожащем освещении палатки Кит заметил, как под капюшоном мелькнула маска, скрывавшая лицо колдуна.

– Можете называть меня Шейд, – сказал он. – Это не настоящее имя, но вполне пойдет.

– Почему вы солгали, чтобы нас защитить? – спросила Ливви. – Там, снаружи. У вас же нет никаких договоренностей с Барнабасом Хейлом.

– О, ну, несколько найдется, – произнес Шейд. – Не насчет вас, конечно. Но я Барнабаса знаю. И заинтригован тем, что его знаете вы . Не многие Сумеречные охотники даже слышали его имя.

– Я не Сумеречный охотник, – сказал Кит.

– Охотник, да еще какой, – возразил Шейд. – Ты тот новый Эрондейл.

– А вы откуда знаете? – резко спросила Ливви. – Выкладывайте сейчас же.

– Узнал по лицу, – сказал Шейд Киту. – По твоему миленькому личику. Ты не первый Эрондейл, с которым я общаюсь, и даже не первый с такими глазами… Похожими на разбавленные сумерки. Не знаю, почему у тебя только одна метка, но могу попытаться угадать. – Он сложил пальцы домиком, оперся на них подбородком, и Киту показалось, что на запястье колдуна, за краем перчатки, блеснула зеленая кожа. – Должен признаться, я и не думал, что когда-нибудь буду иметь удовольствие развлекать Потерянного Эрондейла.

– Вообще-то тут не так уж весело, – сказал Кит. – Вот если бы мы снимали кино…

Ливви подалась вперед.

– Простите, – сказала она. – Он всегда такой… когда ему не по себе.

– Кто бы знал, что это передается по наследству. – Шейд протянул затянутую в перчатку руку. – Ну, показывайте, что вы там принесли. Это , я полагаю, была не выдумка?

Тай сунул руку в карман куртки и вытащил кристалл алетейи. В отблесках свечей тот сверкал сильнее прежнего.

Шейд усмехнулся.

– Памятехранилище, – сказал он. – Кажется, кино вы все-таки получите.

Он протянул руку, и после секундного колебания Тай позволил ему взять кристалл.

Шейд осторожно установил кристалл в центре стола. Провел над ним рукой, нахмурился и снял перчатку. Кожа у него действительно оказалась зеленой. Интересно, подумал Кит, зачем Шейд так старается скрыть это тут, на Сумеречном базаре, где колдуны – обычное дело.

Шейд провел рукой над кристаллом и что-то пробормотал. Язычки свечей задрожали. Шейд заговорил громче. Кит узнал латынь, которую три месяца учил в школе, пока не решил, что ему не пригодится язык, на котором можно поговорить разве что с папой Римским, а с ним Кит вряд ли встретится.

Сейчас он вынужден был признать, что латынь звучит внушительно, словно каждое слово имеет глубокое значение. Свечи погасли, но комната не погрузилась в темноту: кристалл сиял все ярче и ярче.