Стивен Кинг - Глаза дракона [litres]

Но однажды, зимним вечером того года, когда Питеру исполнился двадцать один, а Томасу шестнадцать, когда тонкая веревка Питера была уже почти закончена, Деннис увидел нечто, изменившее все, – и с того, что он увидел, я и начну изложение финальных событий моей сказки.

Та ночь была очень похожа на ночь накануне смерти Роланда. Ветер завывал и злился в узких улицах города. Луга предместий и камни мостовых покрылись коркой льда. Ущербная луна то и дело пряталась в тучах, но к полуночи тучи окончательно затянули небо, и в два часа, когда Томас разбудил Денниса щелканьем замка в двери, ведущей в коридор, уже начался снегопад.

Деннис вскочил, чувствуя, как сотни иголок впиваются в затекшие во сне ноги. Накануне Томас уснул на кушетке, и молодому дворецкому достался ковер у очага. Огонь почти потух, и Деннису казалось, что его дальний от огня бок покрывается инеем.

Он повернулся на скрежещущий звук… и сердце его подпрыгнуло от страха. На миг ему показалось, что перед ним призрак, и он едва не закричал. Потом до него дошло, что это всего-навсего Томас в белой ночной рубашке.

– М-м-мой господин?

Томас не ответил. Глаза его были открыты, но не смотрели на замок – они уставились вперед, в никуда. Деннис вдруг понял, что король ходит во сне.

Тут Томас каким-то образом догадался, что дверь не открывается из-за засова, открыл его и вышел в коридор. В колеблющемся свете факелов он еще больше напоминал призрак.

Деннис какое-то время сидел на полу с колотящимся сердцем. Снаружи ветер завивал снег в кружащиеся столбы и завывал, как стая ведьм. Что же делать?

Молодой король – его хозяин. Он обязан следовать за ним.

Может, эта дикая ночь заставила Томаса вспомнить о Роланде и о его последнем дне, а может, и нет – Томас и без того много думал об отце. Чувство вины терзало его, как медленный ад. В тот день он выпил меньше, чем обычно, но казался более пьяным: речь его была бессвязна, остекленевшие глаза широко раскрыты.

Это в немалой степени объяснялось отсутствием Флегга. Ходили слухи, что изгнанники – и в их числе Стаады – собираются где-то в северных лесах, и Флегг повел против них полк королевских солдат. В отсутствие чародея Томасу всегда делалось хуже. Ему уже недоставало вина, чтобы уснуть. Неспокойная совесть не лучшее снотворное, и король мог забыться только с помощью зелий Флегга, которые становились все более и более сильнодействующими. Уходя в поход, чародей оставил запас на три дня, но он отсутствовал уже неделю, и оставшиеся дни Томас почти не спал. Его неотступно терзали мысли об отце. Казалось, он слышит его голос: Что ты на меня уставился? Вино… улыбка Флегга… волосы отца, охваченные огнем… эти видения отгоняли сон и заставляли Томаса долгие часы ворочаться в постели.

Когда на восьмую ночь Флегг так и не вернулся (он стоял лагерем в пятидесяти милях от столицы и был в прескверном настроении; солдаты не обнаружили ничего, кроме замерзших следов копыт), Томас оставил Денниса ночевать у себя. И в ту же ночь он встал и пошел.

Деннис крался за своим хозяином по пустым и темным каменным коридорам, и, я думаю, вы догадываетесь, куда Томас Светоносный в конце концов его привел.

Долгая ночь постепенно переходила в долгое и столь же ненастное утро. В коридорах никого не было – если бы кто-нибудь там оказался, он или она побежали бы прочь, возможно, с криком, решив, что увидели двух духов: один впереди в белой рубашке, очень похожей на саван, второй – в суконном камзоле, какой носят слуги, но босиком и с лицом, бледным, как у трупа. Да, я думаю, те, кто мог их увидеть, долго молились бы перед сном… да и молитвы вряд ли помогли бы им уснуть.

Томас остановился в самой середине коридора, возле потайной двери, о существовании которой Деннис даже не подозревал. Король стоял, и никакая служанка со стопкой белья не прошла мимо них, как тогда, несколько лет назад, когда Флегг показывал Томасу этот ход, – все приличные служанки еще крепко спали. Томас и вслед за ним Деннис подошли к стене, и там король остановился так внезапно, что Деннис едва не налетел на него. Томас обернулся, скользнув невидящим взглядом по лицу Денниса, который еле удержался, чтобы не закричать. В призрачном свете чадящих факелов эти пустые глаза походили на отражение луны в гнилой воде.

Томас не видел его; дворецкий сделался для короля тусклым.

Бежать, прошептал рассудок Денниса, и в его звенящей голове этот шепот звучал криком. Бежать скорее, он же мертвый, он умер во сне, и я иду за ходячим трупом! Но потом он услышал голос отца, его отца, шепчущий: Если тебе понадобится сослужить службу твоему первому хозяину, ты не должен колебаться.