Стивен Кинг - Судьба Иерусалима[= Жребий; Салимов удел]

— Хорошо.

Коди опять задернул шторку.

— Теперь попрошу вас со Сьюзен…

— Вот видите, в какой я изоляции, — сказал горестно Мэтт. — Не подойдешь без пароля и сотни долларов.

Из-за шторки они услышали слова Коди:

— В следующий раз я под наркозом вырежу у тебя язык и лобные доли мозга.

Они улыбнулись, как молодые влюбленные в солнечный день, когда на них ничто не давит, но эта улыбка тут же исчезла. Момент для нее был явно неподходящим.

Когда Джимми Коди, наконец, вошел в палату Бена, было двадцать минут двенадцатого.

— Я хотел рассказать вам… — начал Бен.

— Сперва голова, потом разговор, — прервал его Коди. Он осторожно поднял волосы и сдвинул бинт. Бен подпрыгнул.

— Болит еще, — сказал сочувственно Коди и снова закрыл рану.

После этого он посветил Бену в глаза лампой и постукал его по колену молоточком. Внезапно Бен подумал, не тот ли это молоток, которым он обследовал Майка Райерсона.

— Состояние улучшается, — сказал он, убирая инструменты. — Как девичья фамилия вашей матери?

— Эшфорд, — ответил Бен. Ему уже задавали подобные вопросы, когда он только-только пришел в себя.

— А первая учительница?

— Миссис Перкинс. Она еще завивала волосы.

— Второе имя матери?

— Мертон.

— Были ли случаи головокружения или тошноты?

— Нет.

— Какие-либо нарушения обоняния, зрения или…

— Нет, нет и нет. Я чувствую себя отлично.

— Посмотрим, — сказал с сомнением Коди. — Не видите предметы раздвоенными?

— Нет, с тех пор, как выпил галлон самогона.

— Ну ладно. Пусть это будет на вашей совести. Теперь о чем вы хотите говорить? Полагаю, о Флойде Тиббитсе и младенце Макдугаллов. Могу сказать только то, что уже сказал Перкинсу Гиллспаю. Во-первых, я рад, что их не успели записать; одного скандала в столетие для маленького городка вполне достаточно… Во-вторых, черт меня побери, если я знаю, что все это значит. Мы не можем подозревать…

Он прервался, заметив удивление на их лицах.

— Да вы что? Ничего не знаете?

— Что? — спросил Бен.

— Прямо как в этих фильмах Бориса Карлоффа. Кто-то прошлой ночью стащил из камберлендского морга их трупы.

— О Боже, — прошептала Сьюзен.

— В чем дело? — насторожился Коди. — Вы что-то знаете?

— Я начинаю думать, что да, — сказал Бен.

Они закончили рассказ без десяти двенадцать. Сиделка принесла Бену поднос с ланчем, и он стоял нетронутый возле кровати.

Последняя фраза была сказана, и они слышали только звон стекла и металла, словно в столовой.

— Вампиры, — сказал Джимми Коди. И потом. — Мэтт Берк, вот в чем дело. Чертовски трудно ему не поверить.

Бен и Сьюзен хранили молчание.

— И вы хотите, чтобы я эксгумировал Глика, — сказал он. Потом достал из сумки пузырек и протянул Бену.

— Аспирин. Принимали его?

— Конечно.

— Мой отец всегда говорил, что это лучший помощник врача.

Бен рассеянно крутил пузырек в руках. Он недостаточно хорошо знал Коди, чтобы понять его настроение, но был уверен, что немногие пациенты видели его таким — с мальчишеским, нахмуренным, озадаченным лицом. Он не хотел прерывать его.

— Очень хорош при артрите и ревматизме. Мы даже не знаем всех его возможностей. Вот отчего у вас болит голова? Мы знаем, что аспирин по своему химическому составу очень близок к ЛСД, но почему от одного головная боль проходит, а от другого вам кажется, будто из головы растут цветы? Все дело в том, что мы не знаем даже, что такое мозг. Самый образованный врач стоит на островке посреди океана неизвестности. Мы режем цыплят и пытаемся вычитать что-то в их крови. Все это слишком похоже на белую магию. Мои профессора вырвали бы на себе все волосы, если бы слышали меня сейчас. А уж если они узнают, что я дал разрешение на эксгумацию Глика, они просто сбесятся.

— Так вы дадите? — спросила Сьюзен в лоб.

— А чем это поможет? Если он умер, то умер. Если же нет, то что я, буду читать ему вслух конвенцию АМА? Я могу только сказать эксперту графства, что опасаюсь появления инфекционного энцефалита.

— А это могло быть? — спросила она с надеждой.

— Вряд ли.

— Так что же можно сделать? — спросил Бен.

— Завтра. Если я чего-нибудь добьюсь, то, может быть, во вторник или в четверг…

— И что мы можем увидеть?

— Я понимаю, о чем вы. Глики отказались бальзамировать сына, так ведь?

— Да.

— И прошла уже неделя?

— Да.

— Когда гроб откроют, выйдет газ, и запах будет не из приятных. Тело могло распухнуть. Волосы отросли — они продолжают расти удивительно долго, — и ногги тоже. Глаза почти наверняка уже вытекли.