Михаил Сельдемешев - Ловцы желаний

— Все, что нам снится, есть отражение нашего прошлого, — высказался я. — Не мое утверждение, прошу заметить, но авторитетного в медицине человека.

— С чего вы взяли, что мне все приснилось? — снова занервничал Можицкий. — Очень неуважительно ведете себя, изволю заметить.

— Делаю все возможное, дабы разобраться, — развел я руками.

— В книге той писали о всяких странных случаях, которые перед явлением демона обнаруживаются, — уже спокойно продолжил арестант. — Ничего такого не подмечали последние дни?

— Как будто все привычным образом, — пожал я плечами.

— Непростая эта книга была. «Каменные лета».

— У вас, судя по всему, возникло опасение за мою память, — улыбнулся я. — Но название книжки я еще не забыл. Хотите, наверное, чтобы и я прочел ее?

— Она очень редкая, вам ее не найти. — Его лицо исказила досада. — Как вас по батюшке, если не секрет?

— Яков Михайлович Савичев к вашим услугам.

— Боязно мне, Яков Михайлович, — задержал он на мне внимательный взгляд. — Чую — не к добру это.

— Обещаю на днях вас проведать, — я собрался уходить.

— Несказанно вам благодарен.

После обеда, прогулявшись по обыкновению во дворе крепости, я направился в здание. У входа стоял незнакомый мне человек в офицерской форме и разглядывал крепостную стену. Я догадался, что он — тот самый Алфимов, о котором упоминал на днях начальник.

— Прибыли, значит, к нам на службу? — спросил я, когда он обернулся.

Мы представились друг другу.

— Удивляюсь материалу, из которого выложили это сооружение, — пояснил Алфимов свое любопытство. — Давным-давно, судя по всему.

— Не имею ни малейшего понятия, — признался я. — Да вы не обращайте внимания.

— Не обращать, как вы изволили выразиться, не могу-с, — улыбнулся он. — В некоторой степени во всякого рода камнях имею толк.

— Что ж, вам виднее, — согласился я. — Я же весьма далек.

— Куда направляетесь, если не секрет?

— В библиотеку решил в кои-то веки заглянуть.

— Позволите сопровождать вас? — спросил Алфимов. — Я в здешних коридорах еще блужу. Подозреваю, вскоре мне самому понадобится тратить на что-то время, хотя до книжек, признаюсь, не охоч…

— Мое почтение, Яков Михайлович, — поприветствовал меня бессменный служащий библиотеки и смерил изучающим взглядом моего спутника.

— Позвольте представить нового, так сказать, читателя, — указал я на него.

— Алфимов Николай, — почтительно кивнул тот.

— Весьма приятно, Щегольков, — представился в свою очередь библиотекарь. — Собрание у нас, замечу, уникальнейшее.

— А нет ли у тебя, милейший, книжонки под названием «Каменные лета»? — поинтересовался я.

— Никак нет, — без раздумий ответил Щегольков.

— Неужели на память знаете? — изумился Алфимов, оглядывая шкафы с книгами.

— Я, сударь, каждую книжку здешнюю не на один раз перечел, — усмехнулся Щегольков. — Даже самые бестолковые.

— Многие наизусть знает, — добавил я. — Что ж, на мет — и суда нет.

— Ничего другого не желаете? — Вопрос библиотекаря скорее адресовался Алфимову.

— Надеюсь, в самое ближайшее время, — ответил я за Николая.

— А что за книга — достойная? — поинтересовался он, как только мы покинули библиотеку.

— Вряд ли. Больной один, в смысле — заключенный, утверждает, что с ним разговаривает демон из этой книжки, — решил я поделиться проблемой.

— А, понимаю, — закивал Алфимов.

— Я же — не вполне. Маловероятно, что Можицкий тронулся умом. По ходу нашей беседы я проверял cm отвлекающими вопросами. Он был сосредоточен, а внимание типичного душевнобольного рассеянно, отвечает он невпопад.

— Вы, я вижу, неплохо осведомлены в вопросе, — заметил Алфимов.

— Как и вы в строительном материале.

Мы рассмеялись.

— Имел опыт работы в психиатрической лечебнице, — пояснил я. — Можицкий изображает больного вполне сносно, только профессионалу заметна фальшь. Провоцируешь его, например, на смену эмоции, реагирует как самый здоровый человек. Реакция же обычно такая бурная…

— Тогда, выходит, надо ему для чего-то, — предположил Алфимов. — Выгода есть.

— И здесь непонятно. Отсидел он три года из пяти. Должен понимать, что условия содержания такие еще поискать. Не в каждом санатории, не говоря о сумасшедших домах.

— Насчет условий я, кстати, обратил внимание, — ухмыльнулся Николай. — Сам бы здесь посидел с превеликим удовольствием.

В один из следующих дней я опять находился в камере Можицкого. Узник сидел с поникшей головой. Демонический голос не оставлял его в покое все предшествующие ночи.