Дарья Бобылёва - Вьюрки [litres]

Тут Юки вспомнила про запланированную встречу с неведомым и заволновалась – еще не хватало банально проспать все самое интересное. Она торопливо сложила раскладушку, прислонила к стене возле крыльца и открыла дверь.

И в хорошем еще вечернем освещении, безо всякой мистической расплывчатости и игры теней увидела то, что резво шлепало по полу ей навстречу.

Это был ребенок, судя по грязно-белому платьицу с кружевами – девочка. Русые волосы сосульками свисали на скошенный лобик, закрывая глаза. Девочка была совсем маленькая, и это касалось не только возраста – возраст детей Юки вообще определяла с трудом, – но и роста. Точнее, роста в ней было даже значительно меньше, чем задумывалось природой. Потому что у девочки не было ног. Ее тело заканчивалось вместе с довольно коротким платьем, кружевной подол которого волочился по полу. А передвигалось это усеченное существо при помощи рук, ловко шлепая по доскам маленькими ладошками.

Все это Юки успела рассмотреть за одну бесконечную секунду, пока они обе изучали друг друга, замерев на месте. Юки чувствовала, как пристальный и цепкий взгляд ощупывает ее из-под свисающей челки, и готова была поклясться, что в этом взгляде тоже присутствует жадное любопытство.

А потом девочка открыла неожиданно огромный, жабий какой-то рот, разломивший ее личико надвое почти до самых ушей, и тонко, пронзительно закричала. Задребезжало оконное стекло, звенящей дрожью отозвались стоявшие в углу банки. А девочка, не переставая кричать, ринулась прямо на Юки, быстро шлепая ладошками по дощатому полу.

Хоть Юки и была уверена, что при встрече с необъяснимым покажет себя не визжащим от ужаса обывателем, а храбрым исследователем, на деле все вышло несколько иначе. Она с воплем захлопнула дверь перед самым носом кошмарного существа и судорожно повернула торчавший из скважины ключ. С той стороны раздались стук и грохот, а потом по дереву отчетливо заскребли когти – точнее, ногти, непомерно отросшие и пожелтевшие детские ноготочки, которые Юки тоже успела заметить.

Спотыкаясь в своих незастегнутых босоножках и не разбирая дороги, она ударилась в позорное бегство – как самый настоящий трусливый обыватель.

Остановившись, чтобы хоть чуточку отдышаться, Юки обнаружила, что ноги сами принесли ее к даче раздолбая Пашки. Через сетчатый забор было видно, как Пашка меланхолично колет дрова возле сарая. Юки принялась сипло и отчаянно звать его, но он не откликался. У Юки сердце ушло в пятки – она решила, что это тоже часть наваждения, и теперь люди ее не слышат, а может, и не видят, а может, жуткая безногая девочка уже убила ее, и теперь она сама призрак… Наконец Пашка краем глаза заметил, как кто-то мельтешит у забора, поднял голову и снял громыхающие музыкой наушники.

Из долгих и сбивчивых Юкиных объяснений Пашка с большим трудом понял, что в дом к ней проник чужой ребенок, неизвестно откуда взявшийся и очень, очень страшный. Пашка удивился – он, конечно, не был большим поклонником детей, но не понимал, что в них может быть такого страшного, если они не от тебя. Юки взахлеб излагала какие-то фантастические подробности про отсутствие ножек – это ей точно показалось, не было в поселке безногих детей, – про жуткий огромный рот, про соль у порога, про камни и обереги, которые должны были защитить ее от малолетнего чудища, но она оказалась по другую сторону двери, и это не случайность, точно не случайность, ведь она никогда не спит днем, даже в детстве не любила…

Пашка выдал Юки бутылку с водой в надежде, что она, как всякий младенец, «присосется и заткнется», набросил на нее куртку, чтобы не мерзла в своих коротеньких шортах и верхе от купальника, и отправился смотреть, кто же все-таки к ней вломился. Юки семенила следом, хныча и треща без умолку – даже бутылка не помогла.

К двери флигеля Пашка подошел осторожно, потому что помнил не только о том, что всю информацию, полученную от школьников – и особенно от школьниц, – нужно делить на десять, но и обо всех вьюрковских странностях. Прислушался, даже приложил ухо к прохладному дереву – очень аккуратно, вполне готовый к мощному удару с той стороны. За дверью было тихо, но острый Пашкин слух уловил еле различимый шелест и постукивание. Темнело, поэтому Пашка захватил с собой фонарик. Взвинченная Юки ойкнула шепотом, испугавшись внезапно вспыхнувшего синеватого света. Пашка медленно повернул ключ, недовольно поморщился, услышав лязганье замка, из-за которого теперь уже точно не получится проникнуть внутрь бесшумно, и распахнул дверь.