«Я вырву твой кадык», – скользнуло в памяти злобное шипение отца, и Артур что-то сонно пробормотал.
Веки наливались чугунной тяжестью, и он закрыл глаза. Голова молодого человека свесилась набок, ноги вытянулись, из приоткрытого рта послышалось равномерное дыхание. Артур погрузился в глубокий сон.
И как только он уснул, Малышев открыл глаза.
– И только последний вслепую бредет… [10] Иоганн Гете, «Пляска мертвецов».
– кривляясь, прогундосил он.
– И щупает воздух: «Здесь где-то –
Чужого из мертвых никто не возьмет», –
Здесь саван! Он чувствует это…
Сергей задрал голову, рассматривая потемневшие от копоти руки, скованные наручниками.
– Вот церковь… Как тронуть священную дверь… –
вновь заговорил он.
– Для сторожа в этом спасенье теперь,
Над ней золотое распятье…
Прилагая неимоверные усилия, он подтянулся и судорожно вцепился зубами в запястье. Зубы сомкнулись на плоти, по грязной коже потекли свежие струйки крови. Руку пронзили электрические разряды боли, но он и не думал останавливаться, старательно разгрызая мышцы и сухожилия. Наконец он отодвинулся, сплевывая обрывки кожи и связок, после чего глухо запел:
– Он в каменный выступ вцепился, в резьбу,
Он силится наверх подняться…
Липкая от крови ладонь медленно поползла сквозь оковы, сдирая разорванную кожу, словно плохо приклеенные обои. Сергей торопливо приник ртом ко второй руке, остервенело разгрызая запястье. Когда он отстранился, вся нижняя часть его лица блестела от крови.
– Предчувствует бедный могильщик конец, – продолжил он булькающим голосом. – Все выше и выше вползает мертвец… Как будто на лапах паучьих…
Вздохнув, он распрямил руки, и его укороченное тело грузно обвисло. Слегка подтянувшись, он снова расслабил суставы, туловище колыхнулось. Кровь бежала из рваных ран, заливая грязные от копоти плечи и шею. Руки с трудом, сантиметр за сантиметром, протискивались сквозь стальные «браслеты», кожа с изгрызенных запястий нехотя, как перчатка, слезала вместе с кровоточащим мясом. От немыслимого напряжения из ноздрей Сергея заструились алые дорожки.
– От ужаса сторож в холодном поту, швыряет он саван проклятый… – прохрипел он. Его голос звучал, как скрипящий в слякоти щебень.
С влажным чавканьем одна рука высвободилась, повиснув окровавленной плетью.
Малышев ухмыльнулся безумным оскалом. Скрипя зубами, он принялся делать вращательные движения суставом второй руки, которая продолжала оставаться в плену наручников. Холодная сталь браслетов, насытившись кровью, медленно высвобождала трепещущую конечность. Наконец раздался чуть различимый треск, рука выскользнула из кольца наручников, и Сергей грохнулся на пол.
– Отлично, – прошипел он, вращая залитыми кровью глазами. Перед глазами все плыло и растекалось, как тающий воск, но кое-что он видел четко и ясно, как ювелир под лупой видит клеймо на золотом изделии.
Артур.
Арчи, чертов ублюдок.
– Но кончено все… зацепясь на лету, холст виснет на глыбе стрельчатой, – забормотал Сергей, начиная ползти к сыну. – Тут колокол дрогнул на башне как раз…
От падения лопнула обгорелая корка плоти, из кривых трещин начала вытекать кровь, выглянула розовато-губчатая масса внутренностей. Содранная с рук кожа болталась разлохмаченно-багровыми манжетами, но Малышев не обращал на это внимания.
Весь его мир скомкался до одинокой фигуры сына, спящего у стены.
– Я выгрызу тебе кадык, мальчик, – прошипел Сергей. Отталкиваясь окровавленными руками, он полз к Артуру, оставляя за собой поблескивающий пурпуром след.
– Выгрызу. Выгрызу, – тупо бубнил Малышев. Скрюченные пальцы его правой руки коснулись щиколотки Артура. Из разорванного запястья на брюки парня капала кровь.
– Открой глаза, сынок. Антракт закончен. Пришло время второй части нашего Представления, – ласково произнес Сергей, и веки парня дрогнули…
… Он закричал, оторопело глядя на тело отца.
Оно все так же висело, подвешенное на цепях.
– Гребаный сон, – хрипло проговорил Артур. Пульс в висках стучал так, будто к нему ломилась сама Смерть, сжимая в костлявых руках окровавленную косу. – Я ненавижу сны!..
Кряхтя и постанывая, он поднялся на ноги. Колени дрожали, и ему стоило громадных усилий удержать хлипкое равновесие.
– Папа? – позвал он.
Шаркая ногами, Артур потащился к отцу. Поскользнувшись на его отрезанных гениталиях, он упал, едва не угодив лицом прямо в вонючее ведро. То самое, где отец держал продырявленный череп.
Читать дальше